Фу́руи улыбнулась ему, потрепала по голове. Он улыбнулся широкой, светлой улыбкой и сорвался с места. Побежал быстро, легко, как подхваченный ветром лист дерева.
На вырученные деньги Фу́руи купила немного хлеба и самый простой бумажный зонтик, который неплохо так спасал от жары и отправилась обратно в лачугу.
Слабый, жаркий ветер покачивал зреющие хлеба на огромном, бескрайнем поле. Рядом, на лугу, оголенные по пояс мужчины скашивали высокую траву, а женщины растрясывали валки, чтобы сено быстрее просушилось. Фу́руи кивнула в ответ на дружное приветствие деревенских.
Полевая дорога увела ее от обжитый мест в места глухие, где трава росла выше человека, где в кустах шныряли птицы и звери. Где царствовала матушка природа, не стесненная человеком. Фу́руи остановилась набрать целебных трав. Набирала их в пустые сумы. Много-много. Увлеклась, не заметила, как к ней подошли.
— Здравствуй, — раздался за спиной голос.
Фу́руи обернулась. Перед собой она увидела Ши.
— Здравствуй, если не шутишь, — ответила она.
Фу́руи поднялась, стряхнула с юбки налипший мусор.
— Как ты? — спросил владыка.
— Жива, — отрезала Фу́руи.
Она поспешно взяла сумки и двинулась прочь. Но далеко не ушла. Остановилась. Обернулась.
Ши смотрел на нее. Не двинулся с места.
— Чего тебе? — спросила Фу́руи.
Ши промолчал. Лишь склонил голову.
Фу́руи вздохнула.
— Пойдем. Хоть чай попьем.
Ши щелкнул пальцами. Тут же появились уроды-дореки, несшие на себе паланкин. Ши помог Фу́руи в него войти. Сам сел рядом.
До лачуги Фу́руи и Ши ехали молча. Оба смотрели по сторонам, но не друг на друга. Прижались к противоположным стенам, лишь бы не касаться друг друга. Фу́руи даже поставила суму между собой и Ши.
Пламя облизывало дно чайника. Фу́руи смахнула со стола крошки, оставшиеся после завтрака. Поставила две кружки, заварочный чайник с цветочным чаем собственного сбора и обязательную вазочку, до верху наполненную кубиками сахара.
— Ты постарел, — сказала Фу́руи, разливая кипяток по кружкам.
— А ты нисколько не изменилась, — ответил ей Ши.
Фу́руи села напротив.
— Какими судьбами в наших краях? — спросила она.
— Мальчишка украл у меня звезду, — ответил владыка.
Фу́руи рассмеялась.
— Стареешь.
Ши исподлобья глянул на Фу́руи. Глаза его не по доброму сверкнули.
— Они шли к Высокой горе. Не видела их? — спросил он.
Фу́руи покачала головой.
— Нет, — ответила она, глядя прямо в глаза Ши, — не видела. Далеко от дороги живу. Ко мне редко гости забредают, тем более такие.
Ши кивнул. Отпил чай.
— А ты все за бессмертием гоняешься, — добавила Фу́руи, — зачем?
Ши отставил кружку. Выпрямился.
— Я не могу умереть, — ответил он.
— Врешь, — сказала Фу́руи, — все мы можем и должны умереть. Таков закон Вселенной.
Ши улыбнулся.
— Проницательна, как всегда, — сказал он, — ты права. Вру. Бессовестно, — он помолчал, — я не хочу умирать. Я боюсь умирать. Я видел столько смертей, ужасных, страшных смертей, что не хочу повторить судьбу тех людей, погибших просто так, ни за что на поле боя.
— Половину которых ты погубил сам, — говорила Фу́руи, — это только на поле боя. А сколько после Темных времен? А, Ши? Скольких ты казнил? Скольких ты отправил в шахты ради каких-то там кристаллов! — она помолчала, — а сколько детей, детей, — она прокричала это слово, — ты погубил, ради экспериментов. Ради самолюбия, которое ничего не стоит! Что глаза опустил?! — закричала Фу́руи, — я слышала, что ты переловил всех беспризорников, затащил в замок, откуда они не выходили! Их по частям выносили, если не выливали, как помои! В окно! — вздохнула, — разве этому я тебя обучала?
В лачуге повисла тишина. Ши опустил голову. Фу́руи сидела, не двигалась. Пара дореков заглядывали в окно, пытаясь понять, стоит ли вмешиваться.
— Я делаю все, чтобы не вернулись Темные времена, — заговорил Ши, — все. А погибшие — всего лишь сопутствующие потери.
— Ты чудовище. Не человек.
Ши лишь отпил чай. Вдруг он раскашлялся. Сильно раскашлялся. Согнулся пополам, закрыл рот ладонью. Потом вовсе свалился на пол. В дом ворвались дореки, подбежали к Ши. Метались, помогали Ши подняться. А он снова падал. Сквозь сомкнутые пальцы сочилась кровь.
— Смотрю, смерть к тебе близка, как никогда, — сказала Фу́руи, подавая Ши тряпку.
Дрожащими руками Ши взял тряпку, вытер рот, ладонь от крови.
— Выгони уродов из дома. Делать им тут нечего.
Жестом Ши приказал дорекам уйти. Те повиновались. Плотно закрыли за собой дверь. И вновь их уродливые головы появились в окне. Фу́руи не стала их терпеть и плотно закрыла ставни, погрузив комнату в полумрак.