Что касается улицы, то тоже не стоит все так уж преувеличивать. Сейчас девяностые, так что по-любому на улицах небезопасно. Просто поменьше к себе внимания привлекать надо, вот и все. И перестать взглядом выискивать в темных закоулках бандитов на бумерах, которые выслеживают ее. Да и постоянно вздрагивать дома от каждого шороха тоже не дело — в коммуналке ведь никогда тихо не бывает. Если бы ее кто-то и пытался найти и отомстить, то сделал бы это уже давным-давно, а не ждал столько времени. Так что вряд ли кто-то придет ее убивать сегодня ночью… Но дверь лучше подпереть чем-нибудь.
Внезапно из коридора снова донёсся звук телефона, и Надя непроизвольно вздрогнула. Да уж, после сегодняшней встречи с новым преподавателем она ещё долго будет дергаться от каждого шороха… Решив, что это наверняка кто-то звонит теть Зине, Надя даже не стала выглядывать в коридор, продолжив застилать постель.
Звонок телефона стих, но спустя пару секунд в дверь затарабанили.
— Надька, тебя к телефону! — раздался голос теть Зины.
— Скажите, что меня дома нет! — девушка выпалила первое, что пришло на ум. В голове опять возникла навязчивая мысль о том, что Денницын узнал в деканате или через кого-то номер ее домашнего телефона…
— Да мать это, — женщина продолжала стучать. — Поди поговори с ней.
Как только Надя услышала в трубке родной голос, ее сразу отпустило. Хоть новостей и не было, и мама просто интересовалась, как проходит первая неделя в универе после каникул, но девушка рада была поговорить с ней. Уж лучше говорить об этом, или о гусях у соседки баб Зины, или о бабушкиной теплице, чем сидеть одной в комнате, ожидая, что в любой момент кто-нибудь вломится в эту коммуналку и прибьёт ее.
— Надь, — как только Надя закончила говорить по телефону, из кухни выглянула теть Люда, которая все это время следила за ней, подозрительно щуря глаза, — ну-ка подойди ко мне…
Нехотя девушка подошла к ней, чувствуя, что сейчас начнутся нравоучения, которыми так любила засыпать ее теть Люда в отсутствие ее матери. Надя понимала, что соседка делает это только с благими целями и намерениями, но все равно подуставала от них.
— У тебя в универе твоем все хорошо? — спросила она, вытирая руки о торчащее из кармана домашнего халата полотенце.
— Ну да, — ответила она. Встретилась с взглядом женщины, в котором ясно читалось недоверие. — Честное слово, теть Люд. Все хорошо. Правда.
— На тебе лица сегодня весь день нет, — вздохнула та, прислонившись плечом к стене. — В комнате своей все сидишь, носа из нее не показываешь. На кухню, вон, разок прошмыгнула, как мышка, и все. Зашуганная ты какая-то, что ли, ходишь… Ну что-то случилось же, я чувствую же… С матерью поссорилась, чтоль?
— Не, теть Люд, — девушка даже выдавила из себя улыбку. — Все хорошо. Просто день загруженный был. Да еще и на дом заданий много задали… Вот, на кухню некогда даже выйти.
— Ох, угробит дитю эта профессура, — теть Люда усмехнулась. — А ты смотри у меня… Если что — сразу ко мне. Раз уж мамка далеко, то я хоть помогу как-то. Ты-то девка хорошая…
— Обязательно, теть Люд, — Надя задом начала отходить к своей комнате, продолжая также натянуто улыбаться. — Обязательно…
После разговора с мамой Надя постепенно успокоилась — подействовала валерьянка. Да и к тому же оживилась коммуналка: на кухне чем-то шкворчали и вкусно пахли теть Люда и пришедшая с завода Ольга Николаевна, в коридоре играли сын Людмилы и соседский ребенок из квартиры напротив, в соседней комнате шумел телевизор, который смотрел дядь Толя, муж Людмилы, в дальней комнате гремел бутылками Сан Саныч, праздновавший первый вторник на неделе. Надя же стояла у окна уже несколько минут и, еле заметно улыбаясь привычному и даже немного родному шуму квартиры, разглядывала через тонкую занавеску разросшийся алоэ, который заплёл уже половину подоконника.
Почитав немного перед сном книгу, которую начала еще на прошлой неделе, Надя решила пойти спать — всё-таки завтра ей к первой паре вставать. Заперев дверь в комнату и подперев ее стулом, девушка проверила будильник, выключила лампу и легла на постель. Заснуть сразу не удалось — все еще тревожили мысли. Хоть логическими доводами она убедила себя, что волноваться не о чем, но на душе у нее все же было беспокойно.
Все это время в окно за ней подглядывал сидящий снаружи на подоконнике ворон, поблескивающий серыми глазами. Решив, что девушка уснула, он громко каркнул и, бесшумно взмахнув крыльями, улетел прочь.