Ко всему прочему отношение к Майкову испортил его настойчивый сынок, который уже трижды подходил к нему в универе и открыто предлагал заплатить за ненавистный экзамен по философии и которому он все эти три раза отказывал. Рома Майков был такой же, как и его отец — самовлюбленный и самоуверенный идиот, верящий, что он всегда будет «царем горы» благодаря деньгам, которые послдение пару лет заколачивал его отец. Жаль только, что его, как и отца, ждало большое разочарование в конце концов…
Через какое-то время чемодан с деньгами от Майкова был передан Мефодию, водка с закусками поставлена на стол, и Майков бессмысленно трепался о чем-то несущественном, опрокидывая в себя уже третью стопку.
— Видел машину у входа? — произнес Майков, закусывая.
Денницын кивнул. Шикарный черный «Линкольн», который совершенно не вписывался в картину улиц этого города, трудно было не заметить.
— Такая только у меня и Майкла Джексона, — усмехнулся мужчина. — А вообще, херня, а не машина. Понтов много, толка мало. Вот то ли дело Широкий или Поджарый… или тот же Крузак [1]… Сразу видно — машина, что надо, а это так…
Мефодий, стоящий у дверей, незаметно усмехнулся. Он, как и Виктор Сергеевич, с самого начала понял, что Майков просто оттягивает время перед важным разговором. Он хочет поинтересоваться о чем-то действительно важном, но боится этой темы, поэтому и отвлекается на всякую стороннюю болтовню.
— Если это всё, о чем ты хотел поговорить, — Денницын поднялся из-за стола, — то я пойду. У меня еще есть дела, и мне некогда просто так трепаться тут с тобой.
— Ну-ну, — Дмитрий Михайлович недобро усмехнулся, — иди, раз уж так хочешь… Не смею тебя задерживать.
Виктор Сергеевич вышел из-за стола и уже успел подойти к Мефодию, который даже не шелохнулся, как Майков окликнул его.
— Слышал про Петриченко, — произнес он, глядя куда-то в сторону. — Жестоко.
— Он получил по залугам, — не оборачиваясь, ответил Денницын.
— И все же…
— Он знал, на что шел, — Виктор Сергеевич остановился и чуть повернул голову в сторону Майкова. — Надо всегда отвечать за свои слова.
— Говорят, что всех его людей перебили, крови море налили, а его самого — нет. Целехонький, гад, был. Сам издох, как псина, пока остальные горели ярче, чем Москва при французах.
— Кесарю — кесарево.
— Мои вас зауважали после этого, — Майков резко посмотрел ему в лицо.
Виктор Сергеевич еле заметно ухмыльнулся, услышав эти слова. Он уже догадался, что Майков затеял все это, чтобы капнуть под него, чтобы прощупать почву, чтобы найти его слабые места. То, что он узнал подробности смерти Петриченко и выяснил, что к этому причастен сам Денницын, ничего не меняет. Если он хочет потом шантажировать его этим, то у него ничего не выйдет и он зря сейчас старается.
— Меня трудно не зауважать, — Виктор Сергеевич слабо улыбнулся и дальше пошел на выход. — Встретимся в следующем месяце.
Майков ничего не ответил. Денницын вышел в общий зал и направился к выходу. Мефодий молча последовал за ним, крепко держа чемодан в руке.
Через полминуты они сидели в машине. Виктор Сергеевич сразу же полез за сигаретами в карман пальто.
— Он так просто не сдастся мне, — произнес он. — Он сейчас прощупывает почву…
— Ищет слабые места?
— Именно, — Денницын кивнул. — И мне это не очень-то и нравится.
— А чего вам бояться? Разве у вас есть слабое место? — тут он осекся. — Точно, Надя…
— Именно.
Мефодий недолго помолчал, пытаясь решить стоит ли говорить Виктору Сергеевичу об этом или нет, и все же проговорился:
— Я недавно видел, как его сын с ней в университетской столовой говорил… На ней потом лица не было. Не знаю, что он ей там наговорил, но она была сама не своя.
Денницын никак не отреагировал, хмуро смотря на серые дома, мимо которых они проезжали. Неприятная тишина повисла на минуту в салоне автомобиля. Казалось, будто он пропустил мимо ушей слова Мефодия, но тот знал, что это лишь затишье перед бурей.