Да, конечно, Мефодий сказал, что Лиля не представляет для неё никакой угрозы… Вот только какое ему до этого дело? Все утро он только и вёл разговоры о том, какой Виктор Сергеевич хороший и что стоит присмотреться к нему получше. Он… пытался свести их? То есть их знакомство было всё-таки неслучайным, и Мефодий просто пытался свести ее со своим начальником? Или же это она просто не так все поняла?
Надя чувствовала, что она будто бы стояла на распутье, не зная, что ей делать: принять свои чувства к Виктору Сергеевичу или продолжать борьбу — как можно быстрее избавиться от чувств, защитить себя, пока его яд не разлился по ее венам, не пустил глубокие корни, чтобы потом не вырывать его с кровью и мясом из своего сердца.
Девушка не знала, какое решение ей следует принять. Поморщившись, Надя открыла глаза и протерла лицо руками. Боль в висках лишь усилилась, и, не в силах больше сдерживать ее, девушка все же решила выйти на кухню, чтобы выпить цитрамон.
Только она села на постели, как услышала, что в коридоре пронзительно зазвонил телефон. Через пару секунд звонок смолк, но тут же в дверь постучала теть Люда и сказала, что к телефону зовут ее.
Нависнув над телефоном, Надя несмело поднесла трубку к уху, вслушиваясь в тишину на другом конце провода — пыталась выяснить, кто ей звонит.
— Афанасьева! — раздался недовольный голос подруги, и Надя тут же расслабилась. — Какие черти и где тебя носят?! Почему на пары не явилась и мне ничего не сказала?
— Варь, я…
— Только не говори, что ты пошла на свиданку с Майковым…
— Да.
— Что?! — взвизгнула Медведева. — Нет, Афанасьева, ты… ты… А-а! Это не телефонный разговор. Все, сейчас приеду. И только попробуй из дома смыться — я тебя где угодно достану. Жди!
В трубке послышались гудки. Повесив трубку и тяжело вздохнув, Надя поплелась на кухню за цитрамоном. Она знала, что Варя точно приедет к ней и выпытает все, что произошло прошлой ночью. И что она ей расскажет? Как пошла на свидание с одним, а ушла из кафе с другим? Что пошла к Майкову, а уехала домой к Виктору Сергеевичу? Как она обжималась с ним в лифте и ночевала у преподавателя-бандита дома? Или что она его уже давно знает, так как летом подобрала его раненного у себя во дворе?
— Ты чего дома не ночевала? — теть Люда встретила ее подозрительным взглядом, когда девушка зашла в кухню. — Свиданичила небось?
— Ага, — Надя кивнула, залезая в пенал за коробкой с медикаментами. — Что-то вроде того.
Женщина красноречиво замолчала, пряча многозначительную улыбку от Нади. Та чувствовала, что соседку распирало от любопытства, но она не знала, с чего ей начать разговор, поэтому молча помешивала жарящуюся на сковороде картошку и бросала в сторону Нади хитрые взгляды.
— Теть Люд, — произнесла Надя, второй раз перерывая коробку с лекарствами, — а где цитрамон? Я что-то найти никак не могу.
— Голова болит? — женщина лукаво посмотрела на девушку и, бросив сковородку, полезла в висящий на стене шкафчик. — Здесь смотрела? Тут еще кой-какие лекарства лежат.
Пока искала нужную пачку таблеток, теть Люда как бы между прочим поинтересовалась:
— А что за жених-то? С универа небось кто-то?
— Э-э… да, — для убедительности, Надя даже кивнула. Ага, с универа. Преподаватель.
Выпив таблетку, Надя уже хотела побыстрее смыться из кухни и избежать расспросов от соседки, как та в самый последний момент спросила:
— А мать-то знает, а, Надь?
Надя замерла, не зная, что ответить. Про преподавателя-бандита, которого она случайно спасла прошлым летом, в которого она умудрилась влюбиться и у которого она сегодня ночевала? Нет. И уж ей-то этого точно знать не надо.
Девушку спас звон бутылок, раздавшийся из комнаты Сан Саныча, и последовавшая за ней громкая и несвязная ругань. Кинув прихватку на стол, теть Люда понеслась к комнате, где весь день отмечали первый четверг на неделе, чтобы свести назревающий там конфликт на нет, поэтому Надя решила тактично скрыться у себя в комнате, пока о ней забыли на какой-то момент. Иначе теть Люда точно выпытала бы у нее всё…
Усевшись на тахту, Надя стала со страхом смотреть на часы, ожидая прихода Медведевой. Ей надо было что-то рассказать подруге, что-то, во что она бы еще поверила. Не расскажет же она ей правду…
Закрыв глаза, девушка бессильно уронила голову на руки. Она завралась, она в конец завралась. Ей приходится скрывать почти все, что происходит в ее жизни, от родных и друзей, которым она доверяет. Не рассказывает, потому что боится за них. Но что она будет делать потом? Рано или поздно все к чему-то приведёт и ей придётся рассказать обо всем Варе и маме, хочет она того или нет. И что ей рассказывать? Про то, как она больше полугода врала им в лицо и скрывала все? Вряд ли это их обрадует. Но что же ей делать, чтобы случайно не навлечь на них беду?..