Но весь день Виктора Сергеевича не отпускала мысль не о том, что Лилит вернулась, а о том, что он так грубо обошелся с Надей. До сих пор у него оставался какой-то неприятный осадок внутри после этого короткого разговора в машине. Он был несдержан из-за Лилит, из-за того, что она так невовремя пришла, и зачем-то нагрубил ни в чем не повинной девушке. Его терзало воспоминание о насупившейся Наде, которая не хотела с ним разговаривать — такое с ним было впервые.
Он знал, что зря так грубо обошелся с ней в машине, что ему не стоило этого делать. Их странные отношения только-только вышли на какой-то нормальный уровень, она перестала так бояться его, и тут все пошло коту под хвост… Теперь ему надо было как восстановить эти прежние отношения.
Выпустим струю сигаретного дыма из носа, Денницын невесело усмехнулся — какая-то девчонка весь день не выходит у него из головы, она настолько сумела зацепить его, что он готов извиниться перед ней за своей поведение. Где такое слыхано, чтоб владыка Ада приносил смертной свои личные извинения?.. Ох, и хорошо же постарался над ней Всевышний…
Приехал домой Виктор Сергеевич только уже когда стемнело — он откладывал разговор с Лилит настолько, насколько мог.
Зайдя в квартиру, в которой царила нехарактерная тишина, мужчина внимательно прислушался, пытаясь определить, где находится Лилит. Но ему даже не пришлось напрягать слух — дорожка из ее разбросанных вещей показала ему путь. Следуя за вещами, Виктор Сергеевич остановился в дверном проёме своей спальни, недовольно скрестив руки на груди.
Лилит, подперев голову одной рукой, полулежала на постели, поджав под себя ноги; другая рука ее изящно лежала вдоль тела, пальчики легко рисовали загадочные знаки по коже бедра. Лицо ее не выражало никакого чувства: ни доброго, ни злого, разве только сладострастие, одновременно чувственное и неземное.
В спальне, окутанной полутьмой, стоял терпкий, пьянящий аромат мирры; на прикроватном столике горела лампа тусклым светом. Шелковый халат Денницына, в котором она наверняка разгуливала по квартире, одиноко валялся у подножия кровати.
Мужчина вздохнул. Он был бы рад, если бы этот разговор не состоялся вовсе. Тем более, каждый ее приход не приносил ему ничего хорошего, и в этот раз, он знал, будет точно так же.
— Ты обещал вернуться к обеду, — вздохнула женщина, поманив его к себе пальцем. — Или скажешь, что у тебя часы сломались?
— У меня были дела, — безэмоционально ответил Денницын, проходя в спальню. Остановившись возле халата, он поднял его с пола, отряхивая от невидимых пылинок.
— Даже догадываюсь какие, — Лилит ухмыльнулась и изящным движением руки откинула волосы назад. — Ты же знаешь, меня это совершенно не задевает.
— Знаю, — все также спокойно произнёс Виктор Сергеевич. Он сел рядом с ней на кровати и, протянув женщине халат, спросил: — О чем ты хотела поговорить?
— Все о том же, — она слабо оттолкнула его руку, в которой он зажимал шелковую ткань. Но его кожа будто магнит притянула ее, и пальцы ее поглаживающими движениями прошлись по его руке, остановившись у локтя. — Тебе надо вернуться назад.
— Я тебе уже говорил: нет.
— Непорядок там без тебя, — Лилит будто и не слышала его. — Как бы бунта не было… — Пальцы ее ловко соскочили с его руки, скользнули по груди и животу и опустились на ногу. Она еле заметно улыбнулась, погладив его бедро, и добавила: — Ты должен вернуться.
— Лилит, — отбросив халат на край кровати, он ухватил пальцами ее подбородок и окинул внимательным взглядом лицо, — я же сказал, что не вернусь в ад.
— Так будет лучше для тебя, — она подвинулась ближе к нему, прижимаясь бедрами. — Для всех.
— Нет — значит нет.
Лилит ловко села на постели и, скользнув в сторону, оказалась у Виктора Сергеевича за спиной. Уложив руки мужчине на плечи, она прижалась к нему всем телом. Ладони скользнули ниже, на грудь, попутно начиная расстегивать пуговицы рубашки, а она сама наклонила голову ниже, чтобы потереться щекой о его щеку. Почувствовав пальцами тепло его кожи, она сладко вздохнула и нежно поцеловала его в щеку. Денницын, закрыв глаза, молча сидел, не сопротивляясь ее ласкам.
Когда же с пуговицами было покончено, и Лилит потянула рубашку назад, пытаясь снять ее, Виктор Сергеевич резко ухватил ее за руку и через мгновение женщина уже сидела у него на коленях. Ее желание было горящими буквами написано на ее лице, на глазах, на губах, оно вырывалось вместе с глубоким и частым дыханием, оно проступало сквозь кожу.