— Лилит…
— Почему ты так рьяно отказываешься от возвращения? Чем этот мир привлёк тебя? Тебя… тебя как будто здесь держит что-то. Что? Что тебя держит здесь?
— Это не имеет никакого значения. Я не вернусь.
— Не имеет значения?.. Я слышала о пророчестве.
Виктор Сергеевич замер на месте. Какое еще пророчество? Он всегда знал обо всех пророчествах, которые, к сожалению, имели свойство сбываться. Так, в связи со всеми последними событиями, не связано ли оно с Надей Афанасьевой?
— Пророчестве? — повторил он, внимательно поглядев на Лилит. — Какое еще пророчество?
— Не знаю, — она пожала плечами. — Я лишь слышала, что есть какое-то пророчество и вроде бы оно связано с… тобой.
— Со мной? — Денницын вскинул бровь. — Сомневаюсь. Тем более, ты сама его не знаешь… Откуда ты вообще про него услышала?
— Кое-кто из демонов донес. Не знаю, откуда они взяли…
— Меньше верь им, — и отвернулся к окну.
Засунув руки в карманы, он бесцельно смотрел в окно, взглядом шаря по огонькам окошек стоящих неподалеку девяти и пятиэтажек. Но ничто из этого не могло привлечь внимания не совсем человека, который не привык думать о пустых вещах, каким и являлся этот слух о новом пророчестве. Однако он стоял и вновь и вновь думал о нем, пытаясь понять, не связан ли он с Надей и Замыслом Всевышнего.
— Признаться, я уже давно слышала о каком-то пророчестве… но не предавала никакого внимания этому. Сейчас о нем заговорили чаще…
— Если говорят — значит знают…
— В том-то и дело, что никто не знает, о чем оно. Все только что-то слышали…
Денницын закрыл глаза.
Пророчество?.. Звучит, как очередной трюк в игре Всевышнего, чтобы заставить его вернуться в Ад. Но что, если это так, что, если оно действительно существует? Связано ли оно с Замыслом Всевышнего? Связано ли оно с Надей? Так или иначе, он обязан узнать его.
— Ты должна вернуться назад, — не оборачиваясь к Лилит, произнес Виктор Сергеевич, продолжая сосредоточенно смотреть в окно. — Узнай, о чем гласит то пророчество, чье оно, и сразу же передай мне.
— А ты? — тихо спросила женщина, после недолгого молчания, поднимаясь со своего места и останавливаясь за спиной у Денницына. — Ты должен вернуться. Я-то могу управлять всем, но… это твое законное место. Ты должен быть на троне, а не здесь, играясь со смертными…
— Я все сказал, — проговорил мужчина голосом, в котором послышались нотки стали. — Или ты меня не расслышала?
— Слушаюсь, мой повелитель, — сразу же ответила Лилит и покорно склонила голову.
Когда через пару секунд Виктор Сергеевич обернулся, то спальня была пуста. О том, что здесь мгновение назад была Лилит, напоминали лишь пустые бокал, бутылка из-под вина, одиноко лежащий на полу мужской шелковый халат и витающий в комнате запах мирры.
Глава 14
Зевнув, Надя потерла пальцами переносицу и удобнее уложила голову на согнутых руках. Настроение у нее сегодня было наиотвратительнейшим, идти на лекцию совершенно не хотелось, но пришлось — она знала, что Варя распилит ей мозг своими расспросами, по какому такому поводу она пропустила важную лекцию по философии. Хотя сама, зараза, опять опаздывала на неё. Поэтому, заняв место на обычно пустующем последнем ряду в аудитории, Надя из-под ресниц лениво следила взглядом за стоящим у кафедры и рассказывающим о трех главных вопросах философии Денницыным и думала о своих не менее важных и не менее философских вопросах.
Надя сама не знала и не понимала, что с ней творится. Она завралась в конец. Она врет всем: Варе, маме, самой себе… И как выбраться из этого бесконечного потока лжи она совершенно не знала.
Во всем виновата эта свобода, а точнее — ее иллюзия, которую Надя ощутила, переехав в город. Оставшись без маминого контроля, она стала якобы взрослой и самостоятельной, могла теперь спокойно делать то, что сама захочет. Ведь как раньше было — она приходила после школы домой, помогала по дому и делала уроки. По выходным иногда выходила гулять с Володей, но большую часть времени проводила дома. Те восемнадцать лет она и не жила своей жизнью, лишь выполняя то, что ей скажут мама с бабушкой. У нее не было ничего кроме учебы и забот по хозяйству. А теперь? Она вырвалась из родительского гнезда, стала самостоятельной, почувствовала эту «свободу»… Вот только куда вся эта так называемая свобода завела ее?