Никита, поглядев уехавшему мерседесу в след еще пару секунд, качнул головой, взял канистру и, позвав девушку за собой, пошел в ту сторону, откуда они пришли. Надя, засунув руки в карманы кофты, побрела за ним.
Она поняла намек — прятать голову в песок и игнорировать проблему смысла нет. Им надо поговорить, причем уже давно. И разговор состоится, хочет она того или нет.
Глава 17
В аудитории стояла идеальная тишина, прерываемая лишь голосом преподавателя философии, который рассказывал новый материал о философии Ницше, и иногда шариковыми ручками, скребущими по тетрадным листам. Надя крутила в пальцах карандаш, глядя в окно и краем уха слушая голос Денницына.
На пары она ехала сегодня в трамвае как на казнь. Она пропустила четыре пары по философии — три раза сознательно и один раз по чистой случайности, застряв со своими друзьями посреди поля в какой-то глуши, — и понимала, что за это Виктор Сергеевич ей просто так баллы не нарисует, а ведь экзамен все равно придется сдавать. Но тут она уже все продумала — если не сдаст с первого раза, то попросит в деканате поменять преподавателя на другого из-за каких-нибудь личных причин, которые ей не хотелось бы разглашать. Она могла бы в случае чего пошантажировать его тем, что о его двойной жизни может узнать весь университет, но понимала, что сделает этим хуже только себе. Виктор Сергеевич явно был не тем человеком, которого можно было бы шантажировать, не опасаясь за свою жизнь.
Но вопрос о сдаче экзамена по философии — это еще полбеды. Девушка чувствовала, что им скорее всего именно сегодня придется поговорить, а это немного, но пугало. О чем они будут говорить? Что бандит может ей сказать? Что она у него может спросить? Зачем она ему вообще нужна? Зачем всё это?
Надя из-под ресниц посмотрела на Виктора Сергеевича, который стоял, опершись вытянутыми руками о кафедру. Четыре пропущенные пары по философии явно не пошли ей на пользу — ни ненависти, ни даже раздражения к нему, которые она пыталась взрастить в себе, в ней не было в этот момент. Сейчас она забыла все плохое и в сотый раз прошлась по его лицу заинтересованным взглядом. Мужественная, чуть грубоватая красота сильного человека сводила Надю с ума.
Денницын же, будто почувствовав ее взгляд на себе, резко повернул голову в ее сторону и посмотрел девушке прямо в глаза. Он посмотрел на нее так, будто она ему в душу перед этим плюнула, заставляя вспомнить все свои прошлые грехи и проснуться червячка вины, который сразу же начал точить ее бедное сердце. Взгляд его поразил как молния — Надя заерзала на месте и опустила взгляд в тетрадь, чувствуя как щеки заливает краска. Ей хотелось чтобы не только пара, но и вообще все это поскорее закончилось.
Девушка со вздохом посмотрела в окно, все еще думая над мыслью о том, чтобы поскорее уйти после окончания пары и все же избежать разговора с Виктором Сергеевичем. Но погода как будто чувствовала это — теплое весеннее солнце, которое заглядывало в окна трамвая утром, в течение последних часов быстро сменилось сизыми тучами и противным мелким моросящим дождем. Это будто бы был знак для Нади, что она все равно никуда не уйдет от этого разговора.
Наконец прозвенел спасительный для всех, но не для Нади звонок. Вместе с ним Виктор Сергеевич громко проговорил:
— Афанасьеву, Медведеву, Данченко, Цымбаловского, Ткаченко, Лобанова, Саидахметова, Мусаева, Полухину и Гурко я попрошу задержаться. Все остальные свободны.
Надя судорожно вздохнула, услышав первые четыре фамилии, но потом расслабилась — он не собирался устраивать ей вендетту при ее друзьях. Во всяком случае, при остальных ребятах с других групп.
Через полминуты за последним студентом закрылась дверь, лишь четверо остались в аудитории, выстроившись перед столом у доски, за которым сидел преподаватель. Надя стояла с краю, у окна, рядом с ней Варя, следом — Никита. Жени сегодня с ними не было — разбирался с машиной дома вместе с дедом, — так что он избежал этой экзекуции. Четвертой стояла Полухина, недовольно сложив руки на груди. Последним стоял Саидахметов. Оставшиеся пятеро сегодня тоже на пары не явились.
Денницын безразличным взглядом оглядел всех выстроившихся перед ним студентов, а затем посмотрел и на саму Надю довольно сдержанно, ничем не выдавая свое близкое знакомство с ней. Даже тени улыбки не было на его серьезном лице. Казалось, что для него нет разницы, кто перед ним — Надя или обычный стул, — но девушка знала, что это не так. Во всяком случае, надеялась, что это не так.
— Пятеро? — спросил он, чуть удивленно вскинув брови. Поджав губы, усмехнулся и произнес: — Не удивлен.