— Ой, ну я же слышу по голосу, — вздохнула та. — Врет она мне тут ещё… Может, приедешь? Кинцо посмотрим, отец как раз новую кассету притащил.
Предложение было отличным и Надя почти согласилась, но в голову ей влезла мысль о том, как она сейчас по сумеркам будет через полгорода ехать к Варе, а потом ещё и идти по слабоосвещенным улицам… И все это и в такую снежную погоду…
— Давай в другой раз, — ответила она.
— Ну давай я приеду, — продолжала настаивать Варя. — Вместе ж как-никак веселее будет. А то мне тебя аж жалко — сидишь там одна в своей коммуналке. Ни поговорить толком не с кем, ни… Давай приеду? На трамвае быстро доеду… Они еще вроде ходят…
— Поздно уже, — Надя качнула головой, — а я не допущу, чтоб ты одна по темноте шаталась. Сиди уже дома.
— Ой, ну смотри, Надька… — Она замолкла на секунду и с новыми силами продолжила. — Тут Женька звал на выходных на дискотеку сгонять…
— Варя, — вздохнула девушка, закатывая глаза.
— Надьк, ну пошли с нами, а? — та будто и не слышала ее. — Я одна с ним идти не хочу. С тобой как-то… спокойнее что ли.
— Да что ж ты все пихаешь меня в свои непонятные отношения с этим несчастным Женей? — Надя снова вздохнула. — Он, бедный, второй год таскается за тобой, а ты все нос воротишь от него. Ты пытаешься его внимание на меня переключить или что?
— Да ну тебя, — Варя залилась смехом на том конце провода. — Ничего, пусть побегает… Ему полезно.
— Давай это завтра в универе обсудим?
— «Завтра, завтра»… Не ворчи, ворчукча! — Варя хихикнула. — Ладно, Афанасьева, не закисай там. Чтоб завтра огурцом была!..
Быстро попрощавшись с подругой, Надя проскользнула в свою комнату. Теперь ей стоит вести себя осторожнее, если она не хочет, чтобы Варя все узнала. Вот уж кого она точно не хочет впутывать в свои проблемы, так это Варю. Раз уж сама ввязалась в это дело, то сама и будет со всем разбираться.
Да и маму тоже надо постараться оградить от этого, а то она и так боится за неё, что она там одна в большом городе, полном бандитов. Сколько Надя ее не успокаивала, что все с ней будет хорошо, что в городе все спокойно и нет никаких бандитов, а мама все равно переживала за неё и говорила быть осторожнее, изредка предлагая вернуться домой в деревню. А все это было из-за того, что летом Надя ей чуть не проболталась о случившемся — с трудом сменила тему разговора, чтобы не вызвать у мамы никаких подозрений. А рассказать ведь хотелось!.. Но нельзя. Да и теперь разве расскажешь? Если мама узнает, что в университете у них работает бандит, которого подстрелили летом, а она по своей глупости умудрилась ему помочь, то в этот же день она заберёт ее навсегда в деревню, подальше от этого опасного города, и посадит под замок. Не надо маму лишний раз волновать. И ей спокойней за маму будет, и маме за неё.
Самой главной проблемой пока оставалось только одно — новый преподаватель по философии, свидетельницей ранения которого стала она. Смотреть на него было трудно — все время вспоминалась его окровавленная рубашка и пустая кобура. То, что бандит может работать в университете преподавателем, никак не укладывалось в ее бедной головушке. Радовало, что хотя бы на лекции он ее не замечал среди остальных студентов. Хотя, может, он просто не увидел сначала?.. Но это было пустяком по сравнению с грядущим коллоквиумом, который, как на зло, он должен провести у их группы на следующей неделе. Что ей тогда делать, если в группе тринадцать человек? Тут особо ни за кем не спрячешься… А встречаться с ним хотелось бы как можно меньше.
И зачем она вообще произнесла эти слова?! Она никому ничего не скажет… Понятное дело, кому расскажешь, что спасла какого-то бандита, который теперь еще оказался еще и завкафедрой философии? Только самоубийца на такое способен. А Надя пока что не враг самой себе, так что никому не разболтает об этом. И Денницын в этом уверен, она это точно знала. Ее немного пугало только то, что он мог этим манипулировать ею. Мало ли что этому бандиту в голову взбредет… И не пожалуешься ведь в случае чего никому! Ни деканат, ни ректор не помогут… Ведь если такой человек спокойно работает в университете, то, понятное дело, он и здесь имеет «крышу», так что жаловаться на него смысла не имеет, только самой себе больше проблем на голову заработаешь.
Надя устало вздохнула, закрывая глаза. Она воспринимает все слишком всерьез, слишком много думает о всяком лишнем, что-то придумывая себе. А ведь всего-то лишь надо поменьше обращать внимания на Денницына и вспоминать события той ночи. Просто делать вид, будто ничего и не было, — вот и все.