– Я же знаю, – говорил Емельянов, – что ты любишь «Пьяную вишню». Берем ее.
– А тебе всегда нравился банановый, – улыбалась Эмма, ласково глядя на Емельянова.
«Лучше бы подумали о гостях, – с тоской вздохнула Алла, – наберут чего ни попадя. Ах, банановый, ох, пьяная вишня. Дрянь дрянью». Те, как по команде, схватили оба торта и потопали дальше.
Аллочка была несправедлива. Эмма в принципе не могла топать на высоченных шпильках. Ее стройная, приковывающая мужские взгляды фигура, скорее, плыла среди полок с низкокалорийными продуктами. Мужчины заинтересованно оборачивались ей вслед, округляли глаза, даже старались своими нелепыми выходками удержать ее внимание. Один недалекий самец рассыпал перед ней пакет с мукой. Он добился того, чего хотел. Она на мгновение остановилась, окатила его равнодушным взглядом, перешагнула через горку муки и прошествовала дальше. Мужик довольно посмотрел ей вслед и цокнул языком. Эмма вела себя в магазине, как кинозвезда мировой величины. Она и по жизни чувствовала себя кинозвездой, появляясь в их офисе во всей своей царственной красе. «Мне бы такие деньги, – подумала Алла, – я бы тоже наделала себе подтяжек, липосакций и удлинила ноги». Удовлетворенно отмечая, что с грудью ей повезло, с ней ничего не нужно делать, она и так предмет зависти той же Галкиной, Алла прошествовала походкой Эммы мимо мужика с просыпанной мукой. Тот, оторвавшись от созерцания Эммы, обратил внимание на Аллу и также цокнул ей вслед языком. Это была практически победа. Алла доказала себе, что ничуть не хуже Эммы Королевой. Конечно, у той должность выше, средств больше, шансов на окручивание Емельянова целый вагон и маленькая вагонетка. Чем она и пользуется без зазрения совести. Он-то, наверняка, думает, как бы поскорее от нее избавиться. Уж она-то точно не родит ему детей. Как бы она ни пряталась за своим роскошным видом, года не скроешь. Скорее всего, Емельянов таскается с ней только из-за того, что Эмма его начальница. У Аллы это не тот случай, она бегает за Емельяновым не потому, что он ее начальник. Она в него влюблена с самого первого взгляда, когда он только переступил порог кабинета. Как он на нее отреагировал? Молча. Он молчун. Сейчас вот ходит с Эммой и только отвечает на ее вопросы. Точно, он собирается от нее избавиться. Не мог он поцеловать Аллу просто так! А если это у него действительно заложено в подсознании – целовать всех подряд, кого он подвозит? Аллу пробила нервная дрожь. Она умрет, если это окажется правдой.
Чтобы убедиться в том, что он не поцелует Эмму при прощании, она пошла за ними в кассу. Прячась за спинами впереди стоящих покупателей, Алла быстро заплатила за макароны с котлетами и побежала к двери. Расставаться с Королевой Емельянов не собирался! Естественно, они же ждали гостей. Эмма и Максим сели в одну машину – емельяновскую – и покатили прочь. Перед этим, Алла не поверила своим глазам, Емельянов чмокнул Эмму в щеку.
Он целовал всех подряд, кто оказывался в его машине. И не только на прощание. Бабник! Наверняка, с Галкиной он не только целовался, оттого та так бесится и требует продолжения банкета. Но Эмма! Зачем ей этот тридцатисемилетний мальчик? Могла бы найти себе кого-нибудь постарше, чтобы он дрожал над ней и оберегал. Что у них там, среди генеральных директоров, нет обаятельных мужчин? Вцепилась в Емельянова бульдожьей хваткой и не отпускает от себя. Тот, бедолага, боится ей изменить и только целует всех подряд. Всех подряд… У нее возникла безумная идея. Оказывается, все можно легко проверить, и это она обязательно сделает завтра. Раз он такой отзывчивый и подвозит кого ни попадя, она организует доставку уборщицы Веры Ивановны к ее якобы заболевшей бабушке. Пусть только попробует ей отказать! Она припомнит ему Галкину. А после того, как он отвезет Веру Ивановну и поцелует ее, все сразу станет ясно. Тогда Алла не станет тратить время на этого целовальника. Она найдет более достойную кандидатуру и начнет новый роман прямо перед носом у Емельянова. С ней или с ним? Ради мести можно пойти и на смену ориентации. Пусть рвет на себе волосы и таскается дальше за своей Эммой.
Глава 3
У нас проблемы. Бабушка Веры Ивановны подожгла школу!
Каждое утро, несмотря на погоду, Павел Павлович Смоленский бегал по дорожкам близлежащего парка. Он вставал рано, с птицами, которые начинали петь под его окнами с первыми лучами солнца. Как ни странно, в проливной дождь они не пели, а где-то прятались. Но Смоленский бегал и в проливной дождь. Он любил, когда холодные капли воды били в лицо, придавая ему бодрость духа и ожесточение, так необходимое для общения со студентами. В парке рано утром никого не было, Смоленский наслаждался одиночеством и предавался мечтам. Да, и у немолодого мужчины, предпенсионного возраста, есть свои мечты. У Смоленского была одна, и она всегда представала перед ним в образе соседки по лестничной площадке Эммы Олеговны Королевой. Он «заболел» этой женщиной два года назад, когда купил новую квартиру, оставив старую бывшей жене. Открыл ключом свою дверь, поднял холостяцкий чемодан и услышал милое сердцу «Здравствуйте!».
Она стояла совсем близко, он вдыхал ее божественный аромат и терял последние остатки воли. Такое с ним случилось в первый раз. Увидел, услышал и полюбил. Как мальчишка, как неопытный юнец. Он, у которого было две жены и трое великовозрастных детей! Эмма жила рядом и не догадывалась, какая буря чувств бушует в груди ее соседа. Павел Павлович за два года ничем себя не выдал. С предметом своего обожания он был вежлив, предупредителен, внимателен, но не более. Погруженный полностью в топкое болото своей любви, он тем не менее трезво рассуждал, что такой женщине не нужен. Рядом с ней всегда находился один и тот же привлекательный мужчина средних лет, с которым ее, а это было видно невооруженным глазом, связывали нежные отношения. Мужчину звали Максим, у него была своя квартира, но он часто оставался ночевать у Эммы, и тогда сердце Смоленского разрывалось от ревности. Ему хотелось все бросить, кинуться к ее ногам и признаться в своих диких чувствах.
Павла сдерживал бег, холодный душ и сама Эмма, ни словом и ни взглядом не дававшая ему никакой надежды. Смоленский воспринимал этот удар судьбы как наказание за то, что он оставил свою вторую жену. Иначе поступить он не мог. Соня закрутила пылкую офисную любовь со своим молодым коллегой и забыла про приличия, мужа и детей. Те, хоть и жили отдельно от родителей, но развод отца и матери переживали остро. Как только молодой коллега, насытившись страстью, бросил Соню, та, неимоверно страдая, попыталась восстановить семью, но Смоленский не смог перешагнуть через измену и разъехался с ней. А тут пришла любовь. Восстанавливать что бы то ни было он не собирался.
– Доброе утро, Пал Палыч! – С ним всегда здоровались собачники, вынужденные ранним утром гулять со своими питомцами.
В отличие от профессора, они тащились на улицу следом за своими боксерами и терьерами заспанные и недовольные. Но по мере того как просыпались, начинали радоваться жизни и наслаждаться прогулкой. Смоленский всегда встречался им в приподнятом настроении с неизменной улыбкой и являл собой примету хорошего настроения и радости бытия. Среди собачников преимущественно были мужчины, но встречались и женщины, даже довольно хорошенькие. Они пытались заигрывать с бегуном, но натыкались на стену вежливого отказа и оставляли его в покое. Их собаки, привыкшие к Смоленскому как к неизбежности, уже игнорировали его и не пытались догонять, как в первые дни его пробежек. Одна из дам, правда, попыталась завладеть вниманием профессора, начав вместе с ним бегать по утрам, но это ни к чему не привело, и она смирилась. Смоленский обратил бы внимание только на одну бегунью – Эмму. Но та предпочитала салоны красоты и фитнес-клубы и бегать в проливной дождь не желала.
Павел Павлович, труся рысцой, поднял глаза на третий этаж. Там ее окна. Она еще спит и видит сны, в которых ему, к сожалению, места нет. Что ж, возможно, это к лучшему. В его годы обременять себя новой любовью слишком хлопотно. Скоро он станет дедом, у сына должна родиться дочь, и ему предстоят совершенно другие заботы. Да, скоро он станет дедом. Но любви, как сказал классик, покорны все возрасты. Он не будет в числе покоренных не потому, что не хочет сам, не хочет она, Эмма. Вон за той темной портьерой находится ее спальня. Вчера она привела с собой своего кавалера, к ним заявились гости, не дававшие Смоленскому своими разухабистыми песнями спокойно читать детектив. После того как все стихло и гости под утро отчалили, кавалер остался. Его машина, которую как раз обегал Смоленский, сиротливо поджидала хозяина у подъезда.