Скай заметил, что и другие диковинные люди показываются между деревьями тут и там. Их было много, и никто не обращал на Ская никакого внимания. Зато он их с преогромным любопытством разглядывал: высокие, узкие фигуры в одинаковых просторных одеждах, медленно ступающие босые ноги, тонкие руки с длинными пальцами, глаза цветом как мёд, а кожа — как древесная кора. Одни стояли недвижно в глубокой задумчивости, другие были веселы и заняты какими-то делами, то и дело кто-нибудь начинал песню, и Скаю казалось, что обрывки слов напоминают Смолкшее Наречие. Волосы у всех были длинные, у некоторых — до самой земли, тёмные, отливающие зеленью.
Так значит, про них всё правда, с ликованием думал Скай. Вот они какие, зеленоволосые. Древопоклонники, которые не чтят ни Имлора, ни Отонира и живут в чаще Великого леса, никому не показываясь. Рассказать бы хронисту Ханагерну, что я видел настоящих зеленоволосых — вот радости-то было бы… Да я бы столько мог ему рассказать! Я за месяц столько всего увидел собственными глазами, о чём бедняга Ханагерн только читал! Хилкеннов, живые деревья, Тварь Тишины, Проклятых, Сокрытую Гавань… А ведь он мечтал об этом куда сильнее меня. Мне-то больше про битвы и королей нравилось…
Женщина, которая вела его, вдруг остановилась.
— Будь здесь гостем и оставайся без страха, — сказала она с улыбкой и ушла.
Скай остался один. В траве между необъятных деревьев было море маленьких белых цветов, похожих на колючие звёздочки. Это от них исходил томительный тонкий аромат.
Скай ничему не удивлялся; всё это походило на сон. Он бросил сумку в траву и лёг сам. В светлом небе между древесных крон показывались первые звёзды. Со всех сторон слышались весёлые голоса, и в дремотном забытье Скаю казалось, что вокруг собрались все его родичи и что в жизни больше никогда не будет никакой печали и горя.
Потом над ним склонилась девочка с тёмным лицом и жёлтыми глазами. Она спросила:
— Почему ты здесь лежишь?
Скай не знал, что ответить. В его голове царила блаженная пустота. Он смотрел на девочку и думал отстранённо, какая чуднАя у неё кожа — красно-коричневая, и насколько она младше Имлат. Потом он сказал:
— У тебя зелёные волосы.
— А у тебя серые, — ответила она, нимало не смутившись.
— Значит, вы и есть зеленоволосые?
— Мы Хиллодор. Это наш дом. Та сказала мне присматривать за тобой. Ты — наш гость, — деловито сообщила девочка и исчезла из поля зрения. — Та сказала, светлокожие чувствуют себя одинокими. Много тревожатся, не как мы. Та сказала, светлокожие приходят в Хиллодор, когда устают тревожиться. Поэтому нам нужно быть внимательными к ним.
Она так коверкала слова, что Скай с трудом её понимал.
Перед его глазами опять было небо, и он полежал немного, глядя на звёзды и думая обо всём, что она сейчас сказала.
— Значит, сюда и раньше приходили такие люди, как я?
— Да. До того, как я отделилась. Очень давно. Их только слушающие помнят. Они помнят много вещей.
Одна звезда задрожала и погасла.
— И где те люди теперь?
— Их взяла Ирконхер.
Скай нахмурился, напрягая память.
— Кто это?
— Земляная Мать, — почтительно ответила девочка. — У неё жизнь, все соки земли. Она живёт у корней мира, в своих чертогах, очень глубоко, спит.
— Она — ваш бог?
— Мы Хиллодор, — последовал непонятный ответ. — Мы стережём колодцы.
Скаю почудилось в этих словах что-то сокрытое, необъятное — непомерное для его жалкого умишка. Вот хронист — тот бы наверняка сразу понял, о чём это она тут толкует, подумал Скай с возрастающей тоской.
Он сел и увидел, что девочка взяла его сумку и вытаскивает оттуда всё подряд, разглядывая с любопытством.
Скай так устал, что даже не разозлился. Немного понаблюдал за ней, а затем спросил:
— Как тебя зовут?
Девочка в недоумении поглядела на него.
— Ты же не колдун. Начто тебе моё имя?
В Фир-энм-Хайте не назваться было бы грубой выходкой, но здесь — кто его знает, может, здесь всё наоборот?
Он предпринял ещё одну попытку:
— Сколько тебе зим?
— В Хиллодоре зим не бывает.
Скай с силой провёл руками по лицу. Он чувствовал себя измученным и непроходимо тупым.
— Я устал, — сказал он жалобно. — Очень устал и хочу есть.
— Чаша будет после заката. Уже скоро.
— Чаша?
— Да. Та тебя проводит.
Девочка отложила точильный камень, взяла в руки свирель и осмотрела со всех сторон, точно какую-то небывалую редкость.