В следующее мгновение — со стремительностью молнии — её лицо исказилось от горя и ярости. Она вскочила с пронзительным возгласом, от которого у Ская сердце похолодело, и отшвырнула свирель прочь, как дохлого зверька.
Скай застыл в растерянности, не понимая, что произошло. Только что всё было в порядке и они разговаривали как друзья — а теперь она смотрела на него с ненавистью и выкрикивала что-то на своём языке, и казалось, всё вокруг замолкло, и от любого движения или звука мир готов расколоться на куски.
Но тут прозвучал мягкий голос:
— Тише.
Женщина, встретившая его в лесу, подошла к девочке и заговорила с ней.
Та ничего не ответила. Судорожно вытерла руки о платье, метнула в Ская горящий взгляд и убежала.
— Что случилось? — спросил он, поспешно поднимаясь на ноги. — Что с ней, почему она… Я же ничего не сделал, чтобы оскорбить её, даю тебе слово, госпожа, у меня и в мыслях не было…
— Я знаю. Это не твоя вина, что ваши обычаи отличаются от наших. Когда она станет прилежнее слушать, тоже это поймёт.
Женщина тяжело вздохнула и наклонилась за брошенной в траву свирелью. Она не кричала и не плакала, но Скай почувствовал, что свирель вызывает в ней не меньшее горе и отвращение.
— Ты должен услышать: для нас это — страшное святотатство, — сказала она очень тихо, возвращая свирель Скаю.
— Святотатство? — повторил он беспомощно.
— Мы — Хиллодор. Мы никогда не проливаем кровь, будь она красной или любого другого цвета.
— Кровь? Но в ней же нет никакой… Это же просто дудник, — попытался возразить Скай. — Он внутри пустой, он больше ни на что не годится…
— Он годится на то, чтобы жить и умереть. Как ты и я. Хиллодор смотрят на вещи иначе, чем льющие кровь. Деревья, травы и мхи не менее драгоценны, чем звери и люди. Все они — создания Ирконхер, и всех она любит равно. Ей больно, когда живое страдает.
Скай посмотрел на свирель в своих руках и попытался представить, на что похоже это страшное святотатство. Что бы я почувствовал, если бы это была чья-нибудь окровавленная рука? Отшвырнул бы её прочь? Как та девочка…
Но он видел высохший полый стебель со старательно вырезанными отверстиями, и больше ничего.
— Нельзя жить, не проливая крови, — проворчал Скай с горькой смесью раскаяния и досады. — Особенно если деревья… Из чего же тогда строить дома? Чем печи топить зимой?
— В Хиллодоре зим не бывает. А дома только мешали бы слушать.
— Но вы ведь носите одежду, как мы. Из чего вы делаете полотно?
— На это годится шерсть. Ради неё проливать кровь не требуется.
— Но что-то же вы едите, — упёрся Скай.
— Ирконхер питает нас своим молоком.
При слове «молоко» его желудок предательски заурчал, и продолжать спор стало неловко.
Зеленоволосая слегка улыбнулась.
— Как раз подходит время Чаши. Если ты голоден, ступай за мной.
И она зашагала прочь, не дожидаясь ответа, а Скай убрал свирель поглубже в сумку и заторопился следом.
Спустились сумерки. Светлые одежды зеленоволосых казались пятнами лунного света между деревьев. Они ступали бесшумно, и Скай не сразу заметил, как их много вокруг. Дети, резвые, как щенята, медлительные старики на негнущихся ногах — все шли в одно место, побросав свои дела, будто услышали приказ. Песни смолкли, но лица светились радостным ожиданием, таким ощутимым, что у Ская самого трепетало сердце. Он шёл вместе со всеми, словно в храм, причастный к праздничному таинству.
Есть ли у зеленоволосых храмы?..
Несколько совсем древних стариков остались стоять без движения. Все проходили мимо, и никто их не окликал. Скай разглядывал их в смущении: кожа грубая и морщинистая, как древесная кора, бороды похожи на сплетение тоненьких веточек. Он хотел спросить, всё ли с ними в порядке, но тут его провожатая взяла его за руку.
Они вышли на большую прогалину — больше базарной площади в Фир-энм-Хайте. В центре её было углубление, похожее на пересохшее озерцо. Зеленоволосые собирались вокруг и рассаживались прямо на траве, очень близко друг к другу. Женщина, которая вела Ская, села, и ему с неловкостью пришлось сделать то же.
Какое-то время прошло в безмолвном ожидании. Скай раздумывал, не спросить ли тихонько, чего все ждут, когда по рядам зеленоволосых прокатился, как волна по траве, радостный трепет. Скай посмотрел между плеч и голов и увидел, к своему изумлению, как в озерце прямо из земли выступает вода. Она была совершенно прозрачной, золотистой, как мёд, и сверкала, будто в ней горит маленькое солнце.