Раздался смех и радостные голоса. Несколько зеленоволосых погрузили в воду узорчатые каменные чаши и стали передавать их друг другу. Золотистые блики плясали на их лицах и волосах, и светлячки вились над головами, и Скай подумал, что никакие праздничные огни не сравнятся с этим.
Зеленоволосая обернулась к Скаю с широкой улыбкой. Он взял тяжёлую чашу обеими руками и нерешительно сделал глоток. Это было ничем не похоже на колдовское зелье — как вода на вкус, прохладная, свежая, чистейшая вода. Скаю хватило одного глотка, и голод, и жажда прошли, как после сытного обеда.
Скай передал чашу дальше. Аромат цветов усилился к ночи и казался головокружительным. Ская куда-то вели; он был так измотан и сыт, что засыпал на ходу. Наконец он растянулся под могучим деревом, в мягкой траве, на тёплой земле, и воздух тоже был тёплым, как прогретая морская вода. Зеленоволосые, переговариваясь, проходили мимо, журчание их речи накатывало и стихало, подобно приливу, и впервые за много дней Скай безмятежно заснул.
Первым, что он увидел утром, раскрыв глаза, было насупленное лицо вчерашней девочки.
Скай даже обрадовался. Объясню ей про свирель, подумал он. Что я ни в чём не виноват, и нечего ей было так убиваться из-за пустяка.
Но он не знал, как подступиться к этому непростому разговору, и вместо этого промямлил:
— Так как тебя зовут?
— Не тронь ни одной, — вместо ответа свирепо сказала девочка. — Ни одной травинки, пока ты здесь. Или я тебя ненавижу, живущий-под-крышей.
— Не трону, — с готовностью пообещал Скай и сел в траве. — Даю тебе слово.
Ещё немного девочка сверлила его взглядом, но потом, кажется, сменила гнев на милость. Кивнула важно и снова скрылась из виду.
Скай встал и потянулся. Давно он так хорошо не отдыхал. Утро было солнечное, листья шелестели, как живые, издали долетали голоса. Девочка стояла под деревом, задрав голову, словно прислушиваясь к чему-то. Волосы у неё были на свету почти как трава.
— Что ты делаешь? — с любопытством спросил Скай.
— Слушаю, далеко ли дождь.
— А у вас правда совсем нет домов? Где вы укрываетесь от дождя?
— Зачем от дождя укрываться?
«Чтобы не промокнуть», хотел ответить Скай, но передумал.
Девочка в свою очередь поглядела на него.
— А зачем тебе эта штука на поясе?
— Это? Это меч. Ты разве…
Скай привычно взялся за рукоять, но тревожная мысль заставила его удержать руку: думаешь, у зеленоволосых есть мечи? Если они кровь не проливают… откуда ей знать, что меч — нарочно для этого?
Его бросило в жар.
— Меч — он… ну… для всякой работы… А если вы не делаете свирелей, на чём вы тогда играете? Я вчера слышал игру, когда сюда шёл…
— У нас есть похожее. Только из глины. Хочешь — подожди здесь, я принесу и покажу тебе.
На самом деле Скаю было не очень интересно, но он готов был на что угодно, лишь бы не возвращаться к разговору о мече.
Здешние свирели были пузатые, с отверстиями для пальцев, прохладные и шершавые на ощупь, и звучали они иначе. Скай просидел под деревом большую часть утра, пытаясь освоить этот диковинный инструмент. У него вполне сносно получалось наигрывать простенькие плясовые, но мелодию, услышанную в Сокрытой Гавани от Белой Госпожи, он осилить не мог, сколько ни бился.
Девочка всё это время наблюдала за ним с нижней ветки дерева.
— Ты не так играешь, — заявила она наконец, покачивая ногой.
Глиняная дудочка взвизгнула, и Скай с досадой сжал зубы. Надо же, маленькая такая, а уже умничает!
— Да на этой вашей пищалке такое не сыграть, — проворчал он. — Вот на свирели бы, может…
— Ты просто не умеешь ещё, — перебила девочка с беззастенчивым самодовольством. — Дай мне.
Она по-беличьи ловко соскользнула с дерева, села рядом со Скаем, выхватила дудочку у него из рук, откинула за спину волосы, вздохнула… и — у Ская мурашки поползли по спине — мелодия зазвучала, безошибочно узнаваемая, та самая. Казалось, ещё немного — и раздастся голос Белой Госпожи.
Скай вздрогнул: ему показалось, что из-за деревьев и правда подхватили напев — но тут песня оборвалась. Девочка-зеленоволосая опустила свою глиняную свирель и хмурилась.
Скай против воли вскочил. Ужасное беспокойство накрыло его, будто волной, и в голове заметались тёмные мысли. Надо ведь куда-то спешить…
— Откуда ты знаешь эту песню? Кто тебя научил?
— Слушающие иногда её поют. Они разные песни поют, бывает — очень старые. Эта — очень старая, но мне она не нравится. Непонятная, и от неё большая тоска на сердце. Мне больше другие нравятся, такие, как поют в крепости, — весёлые.