Когда он закончил читать, был уже закат. Холм сделался медно-рыжим, а облака в вышине — розовыми. Под деревьями густели тени, и Скай был рад, что зеленоволосым нет до него дела.
Руки казались ему тяжёлыми и неуклюжими, пока он сворачивал свиток и вкладывал обратно в чехол. Он завернул чехол в тряпицу и затолкал в сумку, с глаз долой. Но сумка беспокоила его и притягивала взгляд, как нацеленная в лицо стрела. Скай уткнулся лбом в колени, но и это не помогло.
Было тепло. В тишине где-то пели зеленоволосые на своём языке, и в траве что-то стрекотало. Скай чувствовал это тепло, покой, мягкую траву и ласковый ветер, но никак не мог согреться.
Потом кто-то остановился рядом, и Скай услышал знакомый голос женщины-зеленоволосой:
— Если я мешаю тебе плакать, я могу уйти.
— Я не плачу, — процедил Скай с яростью, но головы не поднял.
Он услышал, как зеленоволосая садится рядом с ним на землю и оправляет платье.
— Ты плачешь оттого, что прочитал свиток?
— Я уже не плачу, понятно? — Скай безжалостно вытер рукавом лицо, но слёзы сами собой выдавливались между ресниц, что бы он ни делал.
Да какая теперь разница, плачу я или нет, и кто это видит? Много у меня чести осталось, чтобы я боялся её уронить… Я больше не сын Предводителя, я ещё не мужчина, я — никто.
— Мы не читали его, — сочувственно сказала зеленоволосая. — Мы не умеем ловить ни зверей, ни звучащую речь. Но Ойрел, мой родич и твой, говорил, что читать его тяжело.
— Тяжело? — с горечью повторил Скай.
«Тяжело» — это был пустой звук по сравнению с этой ошеломляющей, парализующей ледяной пропастью у него в груди.
— Ты не понимаешь, — сказал он. — Для вас это ничего не значит. Но мы, в городе, — мы ими гордились… нашими предками, своим родом… Я должен был стать воином, я так этого ждал… Я думал, что много знаю, но… Может, и правильно, что меня изгнали, и мне не придётся…
Но ему не хватало слов, и он замолчал и долго сидел в полном опустошении. Зеленоволосая терпеливо сидела рядом, и Скай гадал, о чём она сейчас думает.
— Вы не согласитесь взять этот свиток себе? Подождать кого-то другого… достойного…
— Мы обещали поступить по слову Отроара, — слегка улыбнулась она.
Скай не ожидал ничего другого.
— Его следовало бы вернуть в город, в зал свитков. Чтобы и другие могли прочитать, и…
И возненавидеть себя? Как можно примириться с мыслью, что твои славные предки — богооставленные братоубийцы?
Скай тряхнул головой, отгоняя могильный холод.
— Это всё равно. Я не могу вернуться в город. Сперва я должен помочь Колдуну.
— Я услышала твои слова.
Они посидели ещё немного. Потом зеленоволосая поднялась.
— Если ты голоден, ступай со мной. Скоро будет Чаша.
Скай забросил за плечо потяжелевшую сумку и зашагал следом через свет, тень, волны цветочного аромата. Но холод в груди никуда не делся. Он смотрел вокруг и думал о сигнальных огнях, о Прощальном Утёсе, о братоубийстве, чёрной траве и смрадной крови Проклятых.
— Я не слышу твоих мыслей, но мне жаль, если тебе здесь не по душе, — сказала зеленоволосая на ходу.