Но всё-таки лучше уж идти, чем сидеть и страдать.
— На каком корабле я смогу добраться до Сваттаргарда? — спросил Скай, не давая себе передумать. — Сегодня… или завтра — чем скорее, тем лучше.
— Да вот он стоит, — старый моряк мотнул бородой на трёхмачтовик. — Ишь, грузятся. А назавтра в Арвар-Скюрт пойдут. Только, эге, торговцев-то Дастар берёт, а тебя… ты, малец, с ним навряд ли договоришься.
— Придётся мне попробовать, — упрямо возразил Скай. — Где мне его найти?
Моряк без слов указал рукой. Неподалёку, прямо посреди мостовой, стоял невысокий кругленький человек. Он был в щеголеватом камзоле, с большими залысинами и мясистым носом. И выглядел бы добродушно, если бы не орал, побагровев от натуги, на тощего мальчишку. Тот скорчился со страху, как привыкшая к пинкам собачонка. Словно никакого человеческого достоинства в нём уже не осталось.
В груди у Ская поднялось очень сложное, сумрачное чувство. Гнев, брезгливость, жалость — всё разом. Да уж, с таким человеком разговор будет не из приятных, подумал он про себя.
Колдун. Надо помнить о Колдуне, всё остальное неважно.
— Спасибо за совет, почтенные.
Моряки заулыбались, но невесело.
— Удачи тебе, друг.
Пока он шёл к скандальному толстяку, решимость его таяла. Наигрыш эльнеддана смолк, и это показалось Скаю дурным знаком.
— Ах ты пёс шелудивый! воровское отродье! — орал толстяк густым басом, от которого мальчишка трепетал, как древесный лист под шквалом. — Я тебе сколько раз говорил: осторожнее надо, недоумок безрукий!
— Прости, господин, — начал Скай, и впервые в жизни почтительность в его голосе была напускной. Всё в Дастаре казалось ему омерзительным, начиная от чистеньких, замшевых с шитьём, сапожек, и заканчивая толстыми золотыми перстнями на пухлых пальцах.
В одной руке — мягкой на вид, ухоженной, как у женщины, — он держал самодельную удочку и потрясал ею перед мальчишкиным носом.
— Что тебе велено было делать? А? А ты чем был, недоумок, занят? Рыбку вздумалось поудить? Ну получишь ты у меня рыбку…
— Господин, — позвал Скай погромче и поневоле отшатнулся, когда Дастар повернул к нему малиновое, безобразно перекошенное лицо.
— Что? Чего тебе надо? Ты ещё кто такой?
Первого, кто рискнул бы так заговорить с сыном Предводителя, Хермонд убил бы на месте. Но Хермонда здесь не было, и Скай заставил себя сдержать гнев.
— Мне сказали, господин, что твой корабль завтра отходит в Сваттаргард. И что ты берёшь на борт людей…
— Нет, — отрезал Дастар.
Скай моргнул.
— Нет?..
— Ещё один недоумок на мою голову. Нет, я не беру на борт кого попало, — рявкнул Дастар и смерил Ская презрительным взглядом. — Я беру торговцев, не нищих паломников.
Каждый мускул у Ская звенел от ярости, но он вспомнил Колдуна и сдержался.
— Я не паломник, — процедил он сквозь зубы. — И не торговец, но…
— Да будь ты хоть пастух овечий. Думаешь, я по тебе не вижу, что ты без полумесяца в кармане?
— У меня… нет денег, это правда, но…
— О чём тогда говорить? Проваливай поздорову.
Дастар отвернулся от него.
Скай чувствовал, как с головы до ног его обжигают волны жаркого гнева, но нужно было терпеть. Ради Колдуна.
— Но я могу… делать для тебя всякую работу… я никакой работы не боюсь…
— У меня уже есть один вшивый бездельник, — одышливо прорычал Дастар. — Ещё один мне ни к чему.
И он отвесил мальчишке звонкую оплеуху — той самой мягонькой рукой с тяжёлыми перстнями. Голова у мальчишки мотнулась, и на скуле вспыхнул белым и стал стремительно алеть след от удара.
Ещё вчера Скай недоумевал бы: да почему же этот парень терпит такое унижение, почему не защитит себя? Но сейчас он проглотил все гневные слова, которые так и рвались наружу. Надо помнить о Колдуне. Надо сдержаться.
Надо терпеть.
— Прошу тебя, господин, позволь мне объяснить. Мне…
— Убирайся, я сказал!
— Послушай, мне правда очень…
— Ты что, оглох, оборвыш? А ну пошёл прочь!
Дастар замахнулся гибким удилищем.
И тогда выдержка Скаю изменила. В глазах заплясали кровавые точки, пальцы сомкнулись на рукояти меча, клинок взметнулся, будто сам по себе, и удочка покатилась по мостовой. Разрубленная очень близко от пухлых пальцев.
Что было дальше, Скай помнил плохо. Его и Дастара держали подоспевшие моряки. Дастар багровел, брызгал слюной и вопил, тыча в Ская пальцем, но у того так колотилось сердце, что он ни слова не расслышал. Он скрипел зубами и вырывался из чьих-то рук, но, к счастью, моряки были сильнее, а потом подоспела и стража. Один стражник остался с беснующимся Дастаром, а второй крепко взял Ская за плечи и оттащил в ближайший проулок.