— Пиво здешнее ему не по вкусу, ишь ты, — ощерился он, — королевских, видать, кровей. Пустым кипятком жажду заливать — что ещё за новости?
— Я над этим кипятком поколдую — сам же первый рад будешь пиво на него променять.
— Ха! Бьёмся о заклад. Мой нож против твоего.
Эльнеддан достал нож вроде бы и медленно, но непонятно, откуда, и сделал вид, будто сомневается. У косоглазого азартно вспыхнуло лицо.
— Ай, ай, хорош. С таким ножом умеючи надо управляться.
— Своими уменьями я попусту хвалиться не люблю, — сказал эльнеддан мягко. — Но если тут кто-то ещё желает воочию убедиться — милости прошу. Только дайте нам место, а мой ученик мне поможет…
Все с готовностью завопили, что да, они желают. Заскрипели подвигаемые столы, заблестели жадные глаза, и Скай сам не понял, как оказался на ногах возле толстой балки, подпиравшей потолок. Эльнеддан держал его за плечи.
— Я редко промахиваюсь, — сказал он очень тихо. — Только стой совсем неподвижно. Ну — не струсишь?
А если струшу и откажусь — что? подумал Скай лихорадочно. Не видать мне Сваттаргарда?
Он кивнул, и эльнеддан рассмеялся в ответ.
— Однако же, — сказал он, а потом: — Ну, не двигайся, понял ты?
Он отошёл от Ская — лёгкий, прямой, сияющий задорной улыбкой. Повернулся кругом, показывая зрителям нож. Потом подкинул его скупым движением, совсем несильно — нож взвился в воздух, как по волшебству. Сверкнул в дыму рыбьей чешуёй и вернулся хозяину в руку. Из правой в левую и обратно.
Потом эльнеддан повернулся к Скаю, и стало тихо. Скай вжался спиной в дерево, молясь про себя: лишь бы мне не опозориться. Лишь бы не упасть, не дёрнуться, не завизжать по-девчачьи, не…
На очередном «не» воздух колыхнулся над его макушкой, шевельнул волосы, и сразу все вокруг одобрительно зашумели. Скай скосил глаза и увидел, как дрожит тяжёлая рукоять ножа, а лезвие на треть вошло в дерево. А когда он перевёл взгляд обратно на эльнеддана, увидел у того в руках ещё несколько ножей, уже других, лёгких и коротеньких.
И опять Скай не успел испугаться, как воздух запел вокруг его плеч, локтей и колен, а потом всё закончилось.
— О, а вот и ужин подоспел, — заметил эльнеддан как ни в чём не бывало. Неторопливо вынул ножи из балки и повёл Ская обратно к очагу.
Девушка-подавальщица как раз поставила на их стол большое блюдо с тушёным мясом и бобами и маленький котелок, над которым вился пар.
— Налетай, друг мой. Ты заслужил.
И, хотя руки у Ская так ослабели, что ложка ходила ходуном, он вдруг понял, как страшно проголодался. Он был в бедняцких башмаках, в чужой одежде, он ехал на телеге между тыквами, стерпел больше унижений, чем за всю предыдущую жизнь, в него только что метали ножи — и сейчас его меньше всего на свете волновало, что о нём подумают. Он невнятно поблагодарил и набросился на еду.
Эльнеддан тем временем священнодействовал над котелком. Вынул из дорожного мешка несколько маленьких деревянных шкатулок, взял из одной щепотку сухой травы, из второй — сморщенный чёрный плод, из третьей — комок корней, которые выглядели как белёсые черви, и отправил всё это в кипяток. Из котелка поплыл заманчивый запах — мята? вишня? нет, что-то совсем незнакомое, но очень приятное.
Косоглазый человечек с любопытством потянул носом.
— Это что у тебя за варево?
— Это, почтенный, к'хет, — отвечал эльнеддан, важно помешивая в котелке. — С тем, который готовят умельцы в Рот'н'Марре, конечно, сравнения нет — но нож свой ты мне проспорил.
Косоглазый шумно выразил сомнение и со стуком поставил на их стол пустую кружку. Дождался, пока эльнеддан нальёт туда своего травяного варева, поразглядывал и понюхал, всем своим видом выражая сомнение, потом сделал маленький глоток. Помрачнел, поморщился, потом заметил, что все с любопытством смотрят на него, и махнул рукой:
— Угораздило же связаться! Знал ведь, с эльнедданами гиблое дело спорить… Забирай, твоя взяла… но не ещё налей!
Эльнеддан рассмеялся, косоглазый пустил кружку с к'хетом по кругу, и около их стола стали собираться любопытствующие. Но прежде всех остальных эльнеддан налил к'ета Скаю.
— Держи, малыш. Ты хорошо поработал.
К'хет был горячий, и Скай с непривычки обжёг язык, но всё равно было восхитительно. Походило на орехи в меду и бруснику, только лучше. Скай глубоко вздохнул и наконец почувствовал, что жив. Он согрелся, был сыт, все оставили его в покое, предводительская заколка осталась при нём, и скоро он отправится в Сваттаргард. Ему хотелось вопить от радости, но он сдержался.
К'хет закончился, всеобщее оживление поулеглось. Эльнеддан поднял тэнг к плечу и запел. Самые простые песни, всем известные, но Скай поперхнулся к'хетом и смотрел на эльнеддана во все глаза. Всё его гримасничанье, ворчливость, трескучий рот'н'маррийский выговор пропали, будто примерещились. Он играл и пел так же, как метал ножи, — будто дышал, будто ему и не приходилось прилагать никаких усилий, и смычок в руке танцевал сам по себе, легко и точно, будто клинок. В общем, неудивительно, что когда люди начали расходиться, монеты забарабанили по их столу, как градины. В основном медяки, конечно, но были и две серебряные луны. Скай и не думал, что можно за один вечер заработать такую кучу денег.