У подножия холма, с которого он спускался, расстелился город с его огнями, небоскребами, ночной жизнью, возможностями и соблазнами, до самого горизонта. А может наплевать на всё и поехать в свой любимый клуб напиться? Проблему не решит, но хоть полегчает… Девочку снять на ночь… Только подумал и сразу от себя так противно стало, как будто в навозе извалялся. Да кому он врет, изображая вселенского циника… Хоть самому с собой надо быть честным – не захочет уже после того, что между ним и Юлькой было другого. Что называется, почувствуйте разницу. И вот вроде бы и не было ничего виртуозного, со сложной техникой, но как откровение. Да, с ней рядом он понимает, что как будто и не жил вовсе. Не дышал… Точно напьется. До зеленых чертей перед глазами.
Глава 35
Дни полетели наполненные делами бизнеса, занимая его время по полной программе, жаркая пора внедрения нового оборудования, продажи, договора сбыта, конкуренция… И снова он в своем мире, где он царь и Бог, где все зависит только от его решений, где, когда он говорит, все остальные молчат и внимательно слушают. А вечера… После того, как дочь забрала зверя стало совсем тоскливо. И она не позвонила. Ни разу. Он ждал, придумывая как он ей ответит, обозначит ее место, а она не звонит… Хоть он и не предупредил ее, просто уехал, сорвался.
К концу уже подходила третья неделя, как он вернулся, и Саша понял, что больше не может. Тянет. И как он не сопротивляется, как не гонит от себя воспоминания тех дней легче не становится. Она смешно морщит нос, когда не знает, что ответить и подбирает слова, закусывает нижнюю губу, когда добавляет специи, а еще чуть закидывает голову назад, когда смеётся. И утыкается в шею, когда робеет или стесняется, и так нежно при этом щекотит ресницами. А как выгибается спина под его руками… И ощущение ее полной груди под его ладонью… Черт, ЧЕРТ, ЧЕРТ!!! Вот понимает же, что на волне мазохизма воспоминаний легче точно не станет, но прокручивает их в голове снова и снова, как заведенный, каждый вечер, а еще пока пьет кофе с утра, как сейчас… И чертово нутро всё ждет и ждет, когда обнимут ее руки со спины, а ухо почувствует дыхание от ее «устал?». Да твою ж мать! Сколько можно-то?! С разворота швыряет чашку в стену с остатками кофе, дышит как загнанный зверь, наблюдая как брызги с осколками разлетаются по кухне. Такой навороченной, огромной, стильной, но такой холодной… Если сейчас к ней не поедет, то просто сойдет с ума…
И снова трасса, скорость, но уже к ней. Всё ближе и ближе. Колеса глотают километры и ветер рвет и швыряет волосы на лицо, остервенело врываясь в салон змеями вихрей через открытое окно. И к черту гордость, к черту принципы… Как же он соскучился… Девочка моя, как же соскучился… Обнять, прижаться, вдохнуть ее запах… Вот никогда не курил, и терпеть не мог запаха сигарет, а тут помнит и ждет, когда почувствует эту смесь сигаретного дыма, ванили и чего-то острого, только ее. Все дороги ведут в Рим, и она стала его личным Римом, его наваждением. Ведьма. Только его, никому не отдаст.
Как же звали того исполнителя? Захотелось через его песни опять соприкоснуться с ней, он стал для Саши четко ассоциироваться с Юлей, пусть будет с ним в дороге к ней… Как же его звали? По строчкам песни поисковик выдал певца, точно, Петр Елфимов, и он запустил список на проигрывание. За «Полукровками», что так его поразила, шла «Плач надежды по мечте», и он стал вслушиваться в текст…
Я оставил за чертой своих вчерашних дней
Один последний след, ложь неискренних друзей
И зависти врагов, потухший силуэт.
Плач надежды по мечте
А мне бы по ветру пеплом развеять все лица,
Вчерашних запретов и чуждых амбиций.
Сердцем воскреснув, любовью омыться,
Глазами младенца прощать научиться.
Мне судьба прощала все
О чем хотел забыть и отчего уйти
Треск пощечин в темноте
И сдавленную дрожь рыданий взаперти
Лишь она смогла простить
А мне бы по ветру пеплом развеять все лица,
Душевных запретов и чуждых амбиций.
Сердцем воскреснув, любовью омыться,
Глазами младенца прощать научиться.
Все, что я слышу за спиной оставляю за чертой
Этот выбор сделал сам, но иногда издалека