- Я сейчас туда уже еду, - он успел уже добежать до машины и завел мотор.
- О! Тогда скажите ей, что мы где-то через, часа полтора придем и принесем ей вкуснях.
- Конечно, Саш, спасибо, пока.
- До свидания.
И вот он уже летит до больницы и забежав внутрь начинает пытать постовую медсестру.
- Добрый день, где я могу найти врача Юлии Панкратовой?
- А Вы, собственно кто? – спрашивает та недовольно
- Родственник, - говорит ей Саша и протягивает деньги.
- Ну так бы сразу и сказали, - вздыхает картинно и убирает деньги в карман халата, - как говорите? Панкратова? – листает журнал, - когда поступила?
- Позавчера.
- Да, есть такая. Операция прошла хорошо, сейчас еще два дня побудет под наблюдением, и выпишем.
- Доктор кто? И где его найти?
- Так. Давыдов. Пройдите на третий этаж, в ординаторскую, он там, только халат не забудьте.
- Спасибо.
- Да не за что, родственник.
Глава 39
Он поднимался по лестнице внутренне содрогаясь от состояния больницы: облупленная краска со штукатуркой, потеки на стенах и потолке… Как давно он от этого отвык, все таки деньги – это определенная свобода.
А тут почувствовал себя таким же потерянным, как в детстве, когда вместе с родителями приходил навещать деда. И опять накатило ощущение безнадеги, как тогда, все понимали, что дед из больницы уже не выйдет, и это знание придавливало его детские плечи неподъемным грузом. Дед лежал в общей палате, где кроме него было еще одиннадцать человек, и уже почти не двигался. Исхудавший, с запавшими глазами и землисто-зеленоватым цветом лица. Когда он протянул руку к маленькому Саше, то она тряслась, была изможденно худой и кожа была неестественно натянута на пальцы. Ему казалось, что стоит дотронуться до этой руки, и она лопнет, или порвется, как хрупкая лесная паутина между веточками куста в лесу. И запах. Этот неистребимый больничный запах, который, кажется, проникает не просто в легкие, а пропитывает тебя всего, и ты, даже выйдя из здания, не можешь от него избавится. Вспомнил, как остервенело мылся в ванной, как только возвращался из больницы, пытаясь смыть с себя этот запах безысходности, намыливая мочалку снова и снова… Саша попытался стряхнуть это ощущение с подрагивающих рук и остановившись глубоко вдохнул и выдохнул, успокаиваясь, на сколько это вообще было возможно, и уже более твердой походкой направился дальше.
В ординаторской было два врача, один из которых курил в открытое окно, а второй изучал историю болезни.
- Добрый день, - вошел Саша после стука, - Давыдова где можно найти?
- Я Давыдов, - ответил тот, что у окна, - Вы кто и по какому вопросу?
- По вопросу Панкратовой.
- И что вас интересует? Всё прошло хорошо. Операция простая. Я же уже говорил с ее сыном и невесткой.
- Я могу поговорить с Вами тет-а-тет?
- Глеб, выйди, пожалуйста.
Второй врач хмыкнул, и, отложив карточку на стол, вышел.
- Могу я узнать, какая операция была проведена?
- Как я понимаю, именно Вы несостоявшийся отец.
- Отец? – ноги отказывались его держать, и он опустился на скрипнувший стул, - как отец? Она же выпила таблетку…
- Такое бывает, особенно когда женщине уже не двадцать и не тридцать. Организм дал сбой, на фоне основного и сопутствующего диагнозов. Поэтому, как я понимаю она и приняла решение о стерилизации. Мудро, с ее стороны.
- Стерилизации?!
- Да. Я провел, так называемую, «перевязку труб» сегодня утром, она уже пришла в себя. Но, видя Ваше состояние, я бы рекомендовал воздержаться от разговора сейчас. Ей вообще волноваться нельзя, это я Вам как врач говорю. – он снова прикурил, - Дело в том, что я знаю Юлю давно, поэтому она и обратилась ко мне. И мой Вам совет – берегите ее, если она Вам дорога. И уговорите, наконец, нормально лечиться, а то времени у нее остается не так и много. Как бы печально это не звучало. Павел на нее повлиять не смог, как ни старался, может быть у Вас это получится…
- Она ничего не говорила…
- Как на нее похоже. Упрямства в этой женщине порой больше, чем здравого смысла. А сейчас извините, у меня скоро обход послеоперационных пациенток, и если нет больше срочных вопросов, то попрошу Вас уйти.
- Спасибо. – Саша встал на плохо слушающиеся ноги, опираясь рукой о стол, постоял несколько секунд и смог разогнуться. Срочно надо побыть одному, - прошу, не говорите ей, что я приходил.
- Не скажу, но не потому, что Вы попросили, а потому, что ей волноваться категорически противопоказано. Помните об этом, если она Вам действительно нужна.