В итоге мне все-таки удалось собрать остатки самообладания в кучку, брезгливо раздеться и даже встать под лейку душа. Только вот повернуть кран никак не решалась.
Состояние у меня было отвратительное. Если по началу получалось хотя бы тупо сидеть напротив ноутбука, то потом меня даже на это стало нехватать. Почти все дни напролет я лежала в кровати и пялилась в потолок, иногда прерываясь на короткий и беспокойный сон. А попытки издательства наконец-то получить от меня законченный роман заставляли еще и бороться с тревожностью. Времени оставалось катастрофически мало, и дальше выплачивать мне бесконечные авансы начальство уже не горело желанием, а завтраки встали им костью поперек горла. В отчаянии я сегодня даже честно ответила Н. на ее вопрос о том, как у меня дела, и она тут же примчалась.
Нежданова помогала всегда по-своему. Чаще какими-то мелкими бытовыми делами, вроде накормить и убраться, но только увидев меня, открывшую ей дверь, он решила подойти к вопросу более основательно. А именно вытащить меня гулять.
Перспектива меня вообще не порадовала, но сил противиться не было никаких. Так что пришлось и душ принять, и со смирением вытерпеть макияж, что Н. со скоростью оперативника нанесла мне на морду. Красивее, правда, она от этого не стало. Зато вместо почти фиолетовых кругов на лице стали красоваться едва-едва зеленые.
— Мда, подруга, вам бы маску какую-нибудь сделать для освежения тона лица, — мой персональный стилист начала складывать кисти обратно в косметичку.
— Ты же знаешь, что я терпеть не могу краситься. Зачем ты надо мной издеваешься?.. Пользуешься моей беспомощностью, да?
— Непременно. Провожу экзекуцию над беспомощным пленником, — она закинула косметичку в свой рюкзак на тонких лямках и кивком показал на дверь. — Ну что, пошли? Тебе понравится, да-да, улица! Там люди ходят, уже листья на деревьях… Ты вообще помнишь, что такое деревья?
— Не издевайся… И без подколов на душе хреново.
— Ладно, не обижайся. Я же любя. Тем более, там почти лето. Теплы-ынь, птички и зеленуха.
— Да-да, я прекрасно поняла, какие перспективы меня ждут следующие несколько часов, — я взяла с полки в прихожей беспроводную гарнитуру для телефона, через которую обычно слушала музыку на улице. На всякий случай сразу надела ее на ухо.
И мы пошли. Точнее, поплелись. Неждановой пришлось подстраиваться под мой черепаший темп, потому что свое бренное тело я едва тащила в пространстве. Н. же, как и полагается девушке-весне, щебетала о всяком не хуже упомянутых ранее птиц в округе, все норовила схватить меня под локоть и заставить идти энергичнее. Мне от этого потока эмоций захотелось спрятаться в четырех стенах еще сильнее, чем до этого.
В итоге она устала. Поняла, что пытаться пробудить во мне пресловутый дух авантюризма бесполезно и мы сели в летнике первой же попавшейся кофейни. Там она назаказывала мне еды, надеясь поднять мне настроение хотя бы так.
— С деньгами-то у тебя как, Белая? — только сказала она, стоило официантке отойти от столика. — А то дома ни крошки. Ты просто выйти не можешь из дома или…
Опять эти искренне обеспокоенные зеленые глаза… От них стыд накатывал с новой силой. Ощущение того, что я неподъемная обуза для друзей, прорастало во мне кривыми корнями.
— Есть деньги. Пока… Но скоро закончатся, видимо. Потому что оставшийся гонорар обещали выплатить только после отправки черновика.
— А ела ты тогда последний раз вообще?..
— Вася на прошлой неделе заходил с продуктами. Принес там всякого…
— Мамочки. Он говорил, что принес тогда в основном сладкое. То есть нормальной еды ты еще больше не видела?
— Все равно кусок в горло не лезет… Так что какая разница.
Она покачала головой. Даже несколько раз. От каждого такого движения, которое мне казалось разочарованным, хотелось пропасть и никому не создавать проблем. Ни Неждановой, ни Васе.
— Все равно поешь. Что не съешь, то попросим с тобой и поставим в холодильник. Может мне переночевать сегодня с тобой?..