Этот тягучий самогон Королев настаивал всегда именно у меня дома. Наверное, из-за того, что их с Н. квартира была буквально залита светом — мне иногда казалось, что там даже кухонные буфеты светятся как ненормальные. А возможно от того, что там была только одна комната.
Вообще, взять в кредит они могли бы и двух-, и трехкомнатную, но вместо этого предпочли на скопленные приобрести полуторку. Нежданова говорила, что лучше коробка из под холодильника, но своя, чем бояться кредиторов.
А еще в большую квартиру не потащишь всякую милую мелочевку, вроде резных ложек-плошек, часов в форме кота и всего такого, что Н. так любила — нелепо смотреться будет.
Как итог, одно из помещений моей жилплощади в конце лета всегда занимали десятки бутылок с трубочками, а под Новый Год все пространство за диваном было заставливалось ими же в закрытом виде. Но жаловаться было грех — этот сидр я любила наверное больше всего из спиртного (исключение из правила про пиво. Тем более сидр был домашний).
Мы сидели втроем за столом, не спеша потягивая кисловато-сладкий эль. От него мне согрело грудь, стало как-то спокойнее. Василий же просто отогрелся после ливня и, в благом расположении духа, начал о чем-то с нами беседовать. Потом дошел суп, Н. налила каждому по тарелке и все начали есть. Кроме меня, в общем-то.
После сидра бульон казался безвкусным, так что я для вида влила в себя пару ложек и съела все кусочки мяса, с прилипшими к ним полосками лапши. Картошку не трогала, она была слишком горячая.
— Наелась, — заключила я, отодвигая стул. — Спасибо за выпивку.
Я схватила недопитый бокал и ускользнула в зал. По шуршанию позади я поняла, что Н. делает примерно то же самое.
— Раз ты не писала, то почему не спала? — Нежданова села на диван, подобрав под себя ноги. Стакан она поставила на подлокотник, решив растянуть его на подольше. На кухне включилась музыка и загремела посуда, давая понять, что Королев принялся убирать остатки трапезы.
— Читала… — на ходу пытаюсь соврать, но получается неубедительно. Н. тактично делает вид, словно мне поверила. Наверное, когда она чистила картошку, она тоже просто притворилась.
Мы еще некоторое время болтаем, уже ни о чем, обсуждая в большой степени последние новости да периодически друг-друга подтрунивая.
Я невольно улыбаюсь. Язык Н. всегда был острый, и даже если шутки, отпущенные ею, были банальные или несмешные, то по крайне мере выдавала она их быстро и не задумываясь. Я порою предпочитала просто промолчать, даже на какую-либо колкость в мой адрес. Не то что бы не знала как ответить… Думала долго. А у Неждановой всегда взятки гладки.
Спустя несколько минут, когда я почти выдула сидр, в зал завалился его автор собственной персоной. Зашел, правда, без бутылки, чем меня расстроил. Но попросить его за ней сходить было как-то неудобно, ибо он с ходу лег Н. на колени с намерением уснуть. Девушка же заботливо погладила его по волосам, пояснив, что у Васи было ночное дежурство.
Вот сейчас был тот самый редкий случай, когда эти двое проявляли свои чувства в присутствии кого-то другого. Обычно, когда в комнате больше людей, чем двое, т.е. их самих, Нежданова и Королев выглядели со стороны просто как неразлучные друзья, коими они и были раньше. Никаких слащаво-наигранных обращений вроде “котик”, “зайчик” и прочих зверинцев. Только фамилии, клички, сокращения.
Единственное, что порой один другому мог совсем спонтанно сказать “я тебя люблю”. И, как сама Н. говорила, они умудрились сохранить глубокий смысл этой фразы. Ибо произносили ее только тогда, когда искренне этого хотели, а не на прощание или просто подмазываясь.
Я было уже быстро сгоняла на кухню за элем, с намерением продолжить разговор по возвращении, но когда зашла обратно в зал, застала мгновенно задремавшую Нежданову и во всю уже храпящего Королева.
“Вот хорьки”, — я хмыкнула и вместе с сидром переплыла обратно на кухню, чтобы случайно их не разбудить.
Пусть даже и спящие, пусть даже в другой комнате, но они вдвоем прогоняли Чернь от меня. Она только недобро зыркала из-за косяка спальни, из-за рамы зеркала, если я в него смотрелась.