— Вася-я… — я опять хриплю и понимаю, что чем более ситуация начинала выходить из под контроля, тем сильнее она становилась для меня нереальной. Вот, даже гул в голове подоспел, из-за чего следующие крики Васи словно бы отдалились от меня.
Гул становился все сильнее, захватывал все пространство в моем черепе, перекатывался по извилинам. Потом резкий хлопок боли по вискам, гул становится все выше и я понимаю, что начинаю падать. Падать… Падать…
“Не натворить бы в этом состоянии непоправимых дел...”
И вот мне уже кажется, что я слышу звуки подъезжающей к нам машины и знакомый цокот каблуков по лестнице.
“Только не ляпни ничего лишнего, Надя”
Мир окончательно исчез, растворился. Осталась только чернота, и даже гул… Достиг самой высшей ноты, превратился в писк и затих. Схлопнулся, как ловушка.
“Привет, темнота”.
13
Я вырубилась. Упала в обморок. По крайней мере так оказалось в итоге.
Но пока я падала в бессознательное, мне очень хотелось, чтобы я больше не проснулась. Ну, чтобы я умерла.
И все равно уже на книгу, какая к черту разница, если все вот так вот получилось из-за моей упертости, и одновременной черствости с бесхребетностью.
Эмоциональный инвалид… Инвалид я, а страдает, почему-то, от этого мое окружение.
По пробуждению я все еще надеялась, что вокруг меня то самое мертвецкое небытие. Но яркий свет, бьющий прямо в лицо, и ставший причиной моего прихода в себя, указывал совсем не на это. Потому что, если небытие или ад выглядят как моя спальня, значит у Дьявола очень безвкусный штатный дизайнер.
“Лучше бы правда бесповоротно и навсегда померла”, — я стону, едва ли в состоянии существовать из-за ужасной головной боли, проснувшейся следом за мной. И я бы лежала дальше в кровати, прячась от утренних лучей под одеялом, но башка раскалывалась страшно. Пришло встать и пойти на кухню за таблетками.
Пока я шла по коридору, то на всякий случай решила заглянуть в зал. Приоткрывая дверь и смотря в сторону дивана, я не знала, боялась ли я там увидеть Нежданову или, наоборот, очень этого хотела. Но, вне зависимости от моих ожиданий, подруга действительно оказалась у меня дома. Действительно уже проснувшаяся (или еще не ложившаяся?..), стояла и задумчиво смотрела в окно.
— Доброе утро, — я бросила это ей и после сразу же направилась туда, куда изначально и собиралась. Достала аптечку с холодильника, выдавила из блистера желтоватую таблетку ибупрофена.
— Ты помнишь что-нибудь из вчерашнего? — Н. проходит следом за мной, абсолютно никакая. Уставшая, разбитая...
— К сожалению, — я иду к раковине, набираю себе воды, запиваю обезболивающее. Мелкими глотками опустошаю стакан полностью. Пальцы невольно стискивают стеклянный цилиндр, не желая его опускать, чтобы мне не пришлось смотреть на подругу перед собой.
— Как… Как твоя рука?
— А, ой, — я вспоминаю про повязку, только когда Нежданова на нее кивает. — Молчит рука. А голова вот болит. Погоди, — старательно делаю замешкавшийся вид, словно бы не помню, что потеряла сознание, — я помню все ровно до момента, пока не...
— Упала в обморок?
— Д… да, вот до этого момента. Как ты тут оказалась-то?.. А я сама?
“Никогда не было и вот опять”, — колко проносится у меня в голове. Не то самоирония, не то мысли самой Н. отзываются во мне (по крайней мере, ее выражение лица на секунду стало таким, словно именно так она и подумала).
— Я ехала уже обратно. Подъезжала на такси к дому, когда мне позвонил врач… На адреснике видимо номер увидел. Рассказал о том, что случилось. Я приехала к клинике и вижу, что вы с Васей ругаетесь.
— Это он ругался. На меня. А я молчала, — пусть я и уже опустила стакан обратно на столешницу, но из руки все его не выпускала. Невольно сжимала эту несчастную посудину посильнее.
— Как только я вышла из машины и подошла к вам, ты упала в обморок… У тебя опять панические атаки, да?
— Вроде того, — говорю, гипнотизируя плитку на полу взглядом.
— Я так и подумала, — Н. понимающе кивает, все с таким же грустным выражением лица. На секунду мне показалось, что оно — выражение — было даже немного разочарованным, но я тут же себя одернула.