Такое забыть у нее точно не получится.
— Помнишь, Вася писал, что у Надежды признаки галлюцинаций и ты не поняла, про про меня он или про кого?
Н., явно не с охотой, но переключает внимание с произошедшего только что на глазах поцелуя лучшей подруги с ее же парнем:
— И? Да, ну и что?
— Вася писал и про меня, и про тебя. Надя.
14
Любить - это так глупо
Всё получилось не так, как хочется
Лезут холодные
Скользкие щупальца в мир одиночества
Калечат и ранят, и сердце сжимают вежливой ложью
Но мы же не станем холодными, скользкими тоже
Flëur, “Кто-то”
Это было невозможно объяснить. Действительно невозможно. Но, так же невозможно было задрапировать произошедшее. Тот факт, что я только что поцеловала Васю, слишком шокировал Нежданову, чтобы получилось заставить ее это забыть…
Что же я просто не выперла его, не наорала или еще что-то? До меня только сейчас дошло: можно было соврать, что мне нужно поговорить с Машей. Вместо поцелуя его обнять. Но я как-то непроизвольно подалась тогда навстречу, параллельно молясь, чтобы Надя ничего не увидела.
Такое уже случалось. Местами события складывались не совсем идеально и тогда было достаточно просто сильно поверить в то, что ничего этого не было, и Нежданова тоже про это забывала.
Потому, что Нежданова - это я. А я - это Нежданова. Это если кратко. Правда, ей самой так быстро и просто это было бы невозможно объяснить.
Просто представьте, что вы живете свою жизнь, как вот обычно жили всегда, а потом что-то начинает идти не так, странно и непонятно, а дальше вам и вовсе говорят, что вас никогда не существовало. Что вы, строго говоря, действительно галлюцинация. А если не строго, то “просто” чья-то вторая личность. Не отдельная, по сути дела, а осколок чьей-то разбитой вдребезги психики.
Это вот наша ситуация.
— Ты несешь какой-то бред. Блефуешь. Правда бредишь.
— Про бред очень точно подмечено, — я едва сдерживаю истеричный смех, — но не в этом смысле.
— У меня есть родители, воспоминания… Мы с Васей встречаемся, в конце-концов.
— Кто-нибудь из нашего круга общения, кроме меня, напрямую контактировал с твоими родителями когда-нибудь?..
— Н… нет.
— Воспоминания твои — это мои, но местами измененные.
— Но Вася!
— А Вася сейчас только что поцеловал меня и вел себя так, как будто бы это мы встречаемся, а не вы. И он даже не поздоровался с тобой.
— …
Я вздыхаю. Я не хотела никогда ей рассказывать. Даже после того, как допишу книгу. Она не должна была узнать.
— Надя, ты в это хрен поверишь, конечно, но это так.
— Мы же с тобой со средней школы дружим! С лагеря!
— Да. Да. Это настолько долго продолжается. Не совсем в том виде, в котором оно сейчас, правда. Сначала я пыталась просто притворяться такой, какая ты. Но потом…
— Что потом?!
— Потом поняла, что будет… эффективнее, если ты станешь... отдельной.
— Белая, все, хватит. Ты просто пыль мне в глаза пускаешь, чтобы я забыла про ваш с Васей поцелуй.
Если бы… Если бы.
Вы никогда не думали, что когда-нибудь ваша самоненависть может достичь таких размеров, что вы захотите стать наконец-то кем-то другим? Идеальным кем-то, таким, каким вы всегда хотели быть? Сильным, способным дать отпор и интересным, в конце-концов, а не скучным и затравленным уродом?
Нежданова в какой-то момент стала для меня таким выходом. Сначала просто воображаемый друг, потом маска, которую так хочется примерить и срастись с ней, а потом почти полноценная личность, способная так же идеально, какая она сама, жить за тебя твою жизнь и общаться с людьми. Я не могу сказать, что я осознанно создала ее. Но в какой-то момент грань между тем, когда я ее придумывала и когда она действительно ожила, пропала.
Надя жила за меня мою жизнь почти постоянно (а еще я очень удобно сделала своей второй личности такое же имя, как у меня, правда?) Буквально почти постоянно. Единственное, Нежданова не умела писать книги, почему-то только это у нее не получилось, и я возвращала себе обратно свою жизнь только тогда, когда надо было писать.