Так что с Васей, на самом деле, встречалась Нежданова. И я уважала их отношения: сегодняшний наш поцелуй был огромной ошибкой, но, тем не менее, произошел он впервые. Я сама никогда его не целовала, не обнимала и вообще вела себя с ним, как с другом.
Поэтому, как Вася выразился, “я то люблю его, то мне все равно”.
— Помнишь “Бойцовский клуб”? — заладила же я к нему отсылаться в разговорах… Но что поделать, если ситуация крайне похожа.
— Да брось, все, хватит.
— Я — рассказчик, ты — Тайлер Дёрден. Разница только в том, что из нас двоих о происходящем не знала именно ты. Ну, еще мы не варим мыло, конечно.
Неуместная совершенно в этом разговоре шутка была пропущена Неждановой мимо ушей. Она тихонько осела у стенки, безжизненным взглядом смотря вперед.
— Слушай, а ты ведь правда сошла с ума, — она буквально пробормотала это, но было совершенно не удивительно, что я это услышала.
“Неужели приняла все-таки?...” — я аккуратно присела рядышком с ней, действуя так, словно бы Надя могла меня обжечь. Настолько медленно и боязливо я действовала.
Глаза Неждановой опустели. Буквально на пару мгновений, но только для того, чтобы освободить место для злости
— … потому что насколько вообще надо рехнуться, чтобы попытаться таким образом… Таким образом…
Я вздохнула. Тяжело и с натугой.
Нет, ну правда, чего я ожидала?..
— Думай, как хочешь, — вспышка злости на ее лице в момент, когда я фигурально махнула рукой, тут же разрослась до взрыва.
— Белая! Неужели ты настолько трусишь и боишься, что пытаешься прикрыться таким абсурдом! Если вы с Васей за моей спиной что-то… — она запнулась. Ее гнев буквально напоролся на какую-то другую эмоцию внутри нее и тут же потух, — что-то… делали… то… скажи. По-жалуйста.
Слезы. Кажется, в этом надорванном “пожалуйста” были спрятаны слезы. От одной только мысли об этом, даже не убедившись, не увидя их взаправду, внутри меня все опять сжалось в комок.
“Да чтоб вас с обоих с этим чертовым “пожалуйста”...
Я замерла напротив Нади, как кривой и уродливый памятник. Тело мое сжалось, руки, не смотря на то, что были опущены почти что по швам, из-за напряжения в мышцах выглядели как-то карикатурно, почти ветки деревьев в фильмах ужасов.
— Надя…
Я это едва-едва прошептала, словно повторяя за Неждановой, но я была уверена, что и она меня прекрасно услышала.
“Я могу все еще попытаться поверить в то, что этого ничего не было. Я могу попытаться специально упасть в обморок. Я могу попытаться ей наврать что-то совсем нелепое, мол, это шутка такая тупая. Да что угодно еще! Только не плачь, только не плачь, только не плачь”...
К несчастью, если тело мое сново меня предало и отказывало шевелиться, то глаза, чтоб их, чтоб меня, чтоб всю эту ситуацию, все еще двигались. Я против воли перевела взгляд на абсолютно расклеившуюся Надю и меня окончательно накрыло.
“Как я вообще решила ей это сказать, как вообще можно говорить кому-то такое, как вообще люди расстраивают других, как вообще я могу расстраивать кого-то, и как я могу...”
—Белая, объясни мне все. Я… постараюсь понять, п… правда. Главное, расскажи мне, как есть.
Щелк.
“... и дальше ей врать?..”
— Я… могу показать.
Нежданова посмотрела на меня с неуместной совершенно в этой ситуацией наивной надеждой. Но на что?.. Что все, вообще все, в этой ситуации окажется неправдой. Или неправдой окажется что-то конкретное? Но что из двух?.. Неправдой окажется правда или ложь?..
Я подсела к ней, достала телефон из кармана.
— Но ты молчи, поняла?
Надя кивнула и вслед движению головы с ее глаз упали последние крупные слезинки.
А я начала набирать Королева. Поставила на громкую:
— Вась, привет.
Парень, судя по всему, не очень ожидал моего звонка так скоро:
— Да, Надь… Что-то случилось?...
— Я… Нет, не случилось… просто, — я кошусь взглядом куда-то в левый угол комнаты, пытаясь придумать, как развивать разговор. — Я… вспомнила, что недавно ездила с Бубликом, ну, до всего этого, на нашу поляну. И… так грустно стало.