Она продолжила говорить, развивая вопрос, но я сконцентрировалась на том, чтобы спрятать за вежливой улыбкой и кивком гримасу неприязни. Получилось у меня вряд ли хорошо, но благо камеры в студии не было, и когда ведущая не обратила на это внимание, я расслабилась.
Все-таки не нравилось мне, когда кто-то в очередной раз подчеркивал “изрядную глубину” моих работ. Очень часто это начинало походить на классический синдром поиска скрытого смысла, из серии “в сцене идет дождь, вторя пессимистичному и отчаянному настрою героев”. Такие высказывания слишком опошляли. Порой доходило до такого абсурда, что я узнавала только из уст критиков о том, что, оказывается какие-то сюжетные повороты я осознанно придумала. Да и в целом из этих многочисленных анализов и лицензий для меня обо мне же всплывало много новой информации.
— ... и вот ты подошла таким образом к довольно актуальной сейчас теме буллинга. В книге ты, как автор, как бы оправдываешь и защищаешь главного героя, что почти дошел до точки и едва не устроил очередной в истории school-shooting, перекладывая вину за потенциальное преступление на плечи его окружения.
— Потенциального, все-таки. Мыслепреступления в мире, вроде как, еще не существует. Так что и вину никакую еще ни на кого переложить нельзя.
Ведущая заминается, понимая, что своей ремаркой я увела разговор не туда, куда она хотела изначально.
— Да, несомненно. Но я хотела сейчас просто сделать акцент на том, что переживания из-за травли, эмоции этого парня — они в тексте вышли крайне живыми. Ну, берущими за душу в буквальном смысле. Да так, что заметно выбиваются из общего отстраненного повествования... Невольно это наталкивает на мысль, что ты либо хорошо изучила эту тему, перед тем как приступить к работе, либо у самой у тебя в жизни был похожий опыт. Я правильно улавливаю?
— Правильно-правильно, — еще одна сдержанная улыбка. Тут на пресс-конференции я бы бросила сухую фразу про “следующий вопрос” и поспешно убрала микрофон. — Но это... действительно очень личная тема.
Моя первая и, судя по всему, последняя попытка отстоять личные границы довольно быстро пала под натиском настойчивой череды вопросов, что последовала дальше. И с неловкими паузами и мычанием я все-таки рассказала, пусть и сухо, о некоторых вещах:
— Похожее отношение ко мне, если честно, продолжалось почти все детство и подростковый возраст. На детской площадке, школе, внеклассных занятиях. Даже в летних лагерях, куда мать исправно меня отсылала... Несмотря на все мои слезы.
Очередная формальная улыбка, что на этот раз вышла еще хуже, чем предыдущие две, даже немного нагнала жути на мою собеседницу. Ее собственное дружелюбное выражение лица довольно быстро сменилось на удивленное — мол, чего это ты улыбаешься, больная — а после неуютное молчание повисло уже из-за нее.
Прервала она его очень резко, продолжив чуть ли не с наездом:
— Но вы не думаете, что, как бы иронично это не звучало в свете вашей фамилии, вы слишком обеляете персонажа из-за этого? Ну, перенося на него свой личный опыт и эмоции, искажаете портрет героя. По ходу произведения ведь складывается отчетливое ощущение, что парень — натуральный псих, едва не совершивший теракт. А в конце, в очередной раз оправдывая его поведение событиями прошлого, мол это они во всем виноваты, а сам он вообще-то хороший, приписываете ему осознанное и вполне благородное поведение.
Перестать улыбаться я так и не могла. Только неуверенность и робость от ситуации, после этих слов, уступили у меня в голосе резкости:
— Ну, знаете ли, порой в нашем мире именно психи оказываются самыми милосердными и умными людьми.
2.2
— Слушай, а ты ведь никогда не рассказывала мне о том, что над тобой издевались в детстве. Тем более в лагере. Мы же каждое лето ездили в одно и то же место.
Н. ждала меня на парковке. Сначала она подвезла меня до студии, а потом из машины же слушала по радио ту пытку, которую почему-то называлась интервью.
— Да… как-то к слову не приходилось, знаешь, — напряжение, притащенное мною из радиорубки, неприятно расползлось по салону. — Такие себе воспоминания. Совершенно не из тех, о которых хочется рассказывать.