За столом, казалось, все затаили дыхание.
— Поймаю? И убийцу кого же я должен поймать?
— Меня, — ответил голос. — Меня, Мориса Уэбба, убили!
— Будь я проклят! — прошептал Док.
Брюс Данк буркнул:
— Черномазые, не сойти мне с этого места.
Фин спросил Мориса, кто его убил.
—Я не могу сказать. Я знаю, но не могу сказать. Однако со временем ты все поймешь.
— В таком случае как вас убили? — спросил Фин.
— При помощи психического яда. Вот почему я хочу, чтобы ты использовал свои скрытые силы, чтобы отомстить за меня.
— А нельзя ли какую-нибудь подсказку?
Ответа не последовало. Вместо этого столик в нише начал раскачиваться и громко стучать. Миссис Уэбб снова закричала, затем раздался страшный грохот.
Своим натуральным голосом она спросила:
— Что? Что это? Эрнестина, не могла бы ты зажечь свет?
Прежде чем Эрнестина отпустила его руку, Фин услышал, как что-то упало на стол перед ним. Когда зажегся свет, он увидел, что это был рупор. Миссис Уэбб, обливаясь потом, все еще сидела, крепко держась за своих партнеров по кругу.
Хакель вскочил и отдернул занавески алькова. Маленький столик свалился набок. Профессор порылся в вещах на полу.
— Я ничего не понимаю, — сказал он, поднимая доску. Его борода и волосы, казалось, еще больше встопорщились; глаза дико вращались: — Кто, черт возьми, это написал?
На грифельной доске аккуратно мелом было выведено:
ФИН
Глава третья. Трюк с исчезновением
За травяным чаем в гостиной они провели тщательное «вскрытие».
— Мама говорила о тьме, — сказал Алан Форстер. — Я думаю, она имела в виду темное пятно на том кресле, эпохи Регентства.
— Кровь! — воскликнула Джейн. — Это может быть кровь! Как вы думаете, могли кого-нибудь убить в этом кресле? — Было очевидно, что она сильно завидовала внезапно обрушившейся на Фина известности.
Данк откашлялся.
— Кстати об убийствах, старина, вы действительно раскрыли одно из них? Вы должны мне все рассказать, я очень люблю читать об убийствах, когда нахожу на это время. Вообще меня многое интересует. Вы когда-нибудь читали хороший вестерн? Я помню в одном... — И еще некоторое время его кидало от ковбоев до прыжков с трамплина, от прыжков с трамплина до политических последствий монархических режимов. Закончилось все, как и прежде, Нострадамусом.
Док и Эрнестина загнали сыщика в угол, расспрашивая об убийстве, которое он раскрыл, и о том, которое еще раскроет.
— Обожаю загадочные убийства, — сказал Док. — Интересно, что там стряслось со стариком Уэббом?
— Старик... Вы его знали? — спросил Фин.
— Нет, я употребил слово «старик» в значении чего-то давнего, поскольку представляю его фигурой доисторической. Почти ископаемой.
— Я тоже ничего не знаю о нем, — добавила Эрнестина, — и не думаю, что кто-то в обществе знает, кроме миссис Уэбб. Извините, я вижу, пришел Стив. Пойду принесу еще чашку.
Когда она ушла, Док нахмурился.
— Мне интересно, не происходит ли здесь чего-нибудь странного, — сказал он.
— Мне тоже, — к ним присоединился Хакель. — Особенно этот инцидент с доской. Что-то здесь мутно, голову можно сломать.
Фин поставил нетронутый чай на каминную полку.
— Вы так думаете? Я считаю, что инцидент с доской достаточно прозрачный.
— Только не выдавайте мне секрет. — Хакель был раздражен. — Я хочу сам во всем разобраться. Но, кажется, мы действительно столкнулись с чем-то...
— Сверхъестественным? — предположил Док.
Раздражение Хакеля сменилось гневом. Его густые брови изобразили «без десяти два», и он почти прорычал:
— Черт! Это просто дьявольский трюк, как и все ее спецэффекты! И я собираюсь докопаться до сути этого преднамеренного мошенничества, даже если это будет последнее, что я сделаю! — Его медвежья лапа тряслась, проливая чай на блюдце. — Это не секретная панель, я проверял. Я чертовски крепко держал ее за правую руку и ногу. А как вы вели себя по другую сторону?
— Не сомневайтесь, я приклеился к ней намертво, — ответил Док. — Но даже если бы моя хватка ослабла, я не понимаю, как бы она могла написать что-то ровными, печатными буквами в полной темноте. Но и без этого как объяснить все остальное? Рупор, свалившийся на стол откуда-то сверху? Колокольчик?
Хакель пристально посмотрел на него.
— Я думаю, нас загипнотизировали. Внушили поверить в то, чего не было.