Когда все расселись, он достал блокнот и быстро накидал план:
— Итак, мы знаем, что Док пошел в ванную. Стив видел, как он вошел туда, но никто не видел, как он вышел. Если мы соглашаемся с этим фактом, я бы хотел, чтобы все взглянули на этот план и подумали. И еще, с вашего позволения, я хотел бы посмотреть наверху.
— Но зачем? — Эрнестина выглядела удивленной.
— Я хочу посмотреть, не мог ли Док подняться по черной лестнице так, чтобы Стив его не заметил. В любом случае не помешало бы обследовать весь дом.
— Я пойду с вами, — заявил Хакель, позвякивая ключами. — С чего начнем?
— Второй этаж? Я не рассчитываю найти его, вы же понимаете. К этому времени он мог легко спуститься вниз по парадной лестнице и выскользнуть через входную дверь.
— Ну, тогда я возвращаюсь к работе, — сказала миссис Уэбб. — У меня есть дела поважнее, чем слоняться по дому с нелепым поручением.
Она поднималась по лестнице, опережая Фина и Хакея на целый пролет.
— Я этого совсем не понимаю, — рассуждал Хакель. — Вот ни складу ни ладу с этим... этим трюком с исчезновением. — Он отер пот со лба. — Тут едва ли не магия.
— Другими словами: ни логики, ни смысла. Смысл здесь, полагаю, трагический. Профессор, мы должны сообщить в полицию.
Хакель погладил бороду.
— Вы действительно думаете, что все так серьезно? Сообщить нетрудно, но миссис Уэбб придет в ярость, должен вас предупредить.
— Наверное, вы правы. Да и что мы скажем полиции, кроме маловразумительного бреда?
Проверив гостиную, комнату для сеансов и две кладовки, двери которых выходили в холл, они поднялись на третий этаж. Здесь, по словам Хакеля, было три спальни, библиотека и туалет.
Библиотека больше напоминала зал. Фин пробежался по нескольким названиям и подошел к ближайшему окну.
— Оно выходит на фасад, — сказал он. — Наконец-то я понял, как устроен этот дом. Внизу под нами находится гостиная, а сверху лекционный зал. А на последнем этаже есть что-нибудь столь же вместительное?
— Кабинет миссис Уэбб. Может, взглянем на спальни?
Первая по счету принадлежала миссис Уэбб: вычурная, в розовых драпировках, она не являла собой образец опрятности. Широкие одежды и нижнее белье свисали с зеркала туалетного столика; стол был заставлен коробками, баночками и бутылочками с названиями, от которых веяло сельской местностью («Молочко для кожи из люцерны», «Крем от морщин из березового сока»); шкаф распирало от дорогих платьев; под кровать забилась меховая пелерина из лисы.
У Нэнси стены были черными, с большими астрологическими знаками, нанесенными флуоресцентной краской. Ее кровать с водяным матрацем, судя по следам на ковре, давно нуждалась в починке.
Комната Эрнестины была опрятной и прибранной, с полированным полом, некрашеными стенами и чем-то вроде армейской кровати. Ее платья выглядели как ручная работа, а свитера, предположил Фин, были связаны по рисунку из книги, стоявшей здесь же на полке. Единственным украшением комнаты служило деревянное распятие с гипсовой фигуркой Христа, раны которого кровоточили красной краской.
— Католичка? Или просто любовь ко всему мистическому? — спросил Фин.
— Она мистик, это точно. Утверждает, что у нее были видения. Я не удивлюсь, если они с миссис Уэбб в скором времени займутся видениями Дока.
Лекционный зал на четвертом этаже Фин достаточно хорошо изучил, но сейчас Хакель провел его через дверь в диагональной перегородке в маленькую треугольную комнату с одним окном и без мебели.
— Для индивидуальных медитаций, — пояснил он. — Они называют это место тихой комнатой.
Фин открыл французское окно и вышел на балкон.
— Близость улицы не делает комнату такой уж тихой. Хотя, наверное, для шума здесь немного высоковато.
Первая спальня на этом этаже принадлежала самому Хакелю и напоминала дешевый гостиничный номер. Костюмы в шкафу были такими же мрачными, как обложки пухлых книг на столе, где стояла плоская портативная пишущая машинка с небольшой стопкой отпечатанных заметок, озаглавленных «Массовые галлюцинации в культе спиритов».
— Мне не очень нравится название, — сказал Фин.
— Полагаю, вас расстраивает мысль о массовых галлюцинациях? — быстро предположил Хакель.
— О, нет. Но «культ спиритов» — это опасная линия, профессор.
— Опасная! Боже мой, вам не кажется, что вера в духов гораздо опаснее? Нужно ли мне напоминать вам, что верующие в Святого Духа сжигали людей на костре?