Снаружи никто ничего не видел. Мисс Нэнси Мичи после обеда отправилась на прогулку. Мисс Эрнестина Джонсон и преподобный Артур Стоунхаус были наверху, в кабинете, где Тол обнаружил клубок вязальной шерсти.
Вещественные доказательства, то есть улики, свидетельствовали о том, что Стив Сонди открыл французское окно в маленькой треугольной комнате, вышел на балкон и ухватился за перила. Вполне возможно, что он перелез через них и встал на узкий (четырехдюймовый) выступ.
Но что потом? Могло ли зеркало отразить его в окне лекционного зала? Мог ли он раскачиваться на веревке, замирая на две-три минуты в конце своего раскачивания? Скользил ли он по проволоке, шел ли по натянутому канату? Где же тогда зеркало, веревка или проволока?
Хорошо, это была веревка, и ее сожгли в камине кабинета.
— Приведите мне мисс Эрнестину Джонсон, — попросил Гейлорд констебля в дверях.
Как только полная молодая женщина уселась перед ним, он сказал:
— Мисс Джонсон, я хотел бы побыстрее разобраться с этим делом. И вы могли бы оказать нам помощь; от вас требуется только признать, что эти ваши показания — сплошная ложь.
— Я... Я...
— Не надо. Не надо усложнять. Просто позвольте мне рассказать вам, как все было. Вы разработали план этой маленькой игры вместе с мистером Сонди. Вы спустили веревку из окна кабинета наверху, — того окна, расположенного прямо над балконом, где он стоял, — и он качнулся на этой веревке к соседнему балкону. Там, сразу за перилами, он встал и осветил фонариком лицо. При недостаточном свете складывалось впечатление, что он находится несколько дальше и висит в воздухе. Когда он собрался качнуться назад, что-то пошло не так. Либо он ослабил хватку и упал, либо вы позволили ему упасть. А теперь сэкономьте нам час работы, рассказав всю правду.
По ее реакции он понял, что действовал неправильно. Пока он говорил, ее робость исчезла, и теперь она спокойно смотрела на него.
— Старший инспектор, какую правду я должна вам рассказать? Я ничего не знаю — вот и вся правда.
У Гейлорда возникло ужасное подозрение, что так оно и есть.
— Ладно, давайте скажем просто, что это сделали не вы. — Он на мгновение задумался. — Вы очень религиозный человек, не так ли, мисс Джонсон? Если не сказать — богобоязненный?
— Я пытаюсь жить праведной жизнью.
— Предположим, вы заметили, как преподобный Стоунхаус делает что-то не совсем достойное. Мошенническое. Скажем, спускает веревку из окна, чтобы Сонди качнулся назад. Вы бы смогли проинформировать меня, увидев подобное?
— Да, конечно.
— Но смогли бы вы убедить себя поверить в увиденное? Шок мог быть настолько велик, что вы отказались бы верить собственным глазам. Вы, предположительно, медитировали, поэтому могли внушить себе, что это вам пригрезилось, иначе...
— Мои глаза были закрыты, по крайней мере, некоторое время, — сказала она. — Я не думаю, что смогла бы увидеть, как преподобный Стоунхаус спускает веревку, даже если бы он это сделал. От меня его заслоняли картотечные шкафы. Я только слышала, как он разговаривал по телефону, и видела его голову, возвышающуюся над комнатными растениями миссис Уэбб. Он стоял за письменным столом, повернувшись ко мне спиной.
— Но вы же были в трансе. Как вы можете быть уверены в том, что видели?
— Я знаю то, что знаю. У меня действительно было несколько разных стадий одного и того же видения, но... я уверена, что вам это будет неинтересно.
— Очень, очень интересно. Расскажите мне об этом «видении». — Он взял ручку.
— Там были цветы, выросшие прямо из ковра, повсюду. И потом из этих цветов возник собор. Потом...
Он отложил ручку.
— Большое спасибо, мисс Джонсон. Думаю, на сегодня это всё.
Стоунхаус был одет в пуловер с закатанным воротом, который делал его похожим на священника в пуловере с закатанным воротом. Манерность и чрезмерная тяга к цветистым фразам раздражали Гейлорда; он начал подозревать, не был ли Стоунхаус гомосексуалистом.
— Позвольте мне сразу перейти к делу, преподобный. Либо вы, либо мисс Джонсон спустили веревку этому мальчику. Что ж, допускаю, до определенного момента все это выглядело как невинная шутка, но что-то пошло не так. И теперь, когда он мертв, очень важно докопаться до истины. — Он поднял вверх исписанную страницу. — Вы абсолютно уверены в своих показаниях?
— Абсолютно уверен? Хм. Сейчас я уверен только в том, что для начала было бы неплохо предоставить мне возможность, как говорится, пробежаться по тексту, прежде чем я что-либо отвечу. Мало ли, знаете ли, упустишь что-нибудь от волнения.