Окно кабинета было открыто, но Фентон вскоре доказал, что добраться до него было невозможно, поскольку оно располагалось в сорока футах над заболоченными песками. Эта трясина не выдержала бы ни лестницу, ни любое другое приспособление для лазания, а нетронутая ее поверхность указывала, что ничто с той стороны не подбиралось к дому ближе, чем на сто футов. Кроме того, нельзя было спуститься с крыши на веревке, поскольку крыша была сделана из предательски сгнившей соломы — тоже не потревоженной.
На экономку, как единственную наследницу адъютанта, пало серьезное подозрение. Но осмотр трупа вместе с уликами из памфлетов и мемуаров адъютанта установил истинные обстоятельства дела, разъясненные Фентоном.
Адъютанта задушили в цирке, поместили в пушку и выстрелили через окно, приземлив на диван. Это подтверждалось ожогами и следами пороха на ногах трупа.
Некоторые подробности в мемуарах и памфлетах адъютанта указывали, что он обнаружил возмутительную вивисекцию за кулисами цирка и собирался представить все это гнусное дело вниманию общественности. При первом посещении цирка он опознал своего старого врага, бывшего нацистского офицера-артиллериста, в войну прославившегося пытками животных, главным образом, щенков и котят. Установление того, чем именно кормят львов, завершило его расследование; остальное, как он сам бы выразился, пустяки.
Столкнувшись с этими доказательствами, Человек-Ядро сломался и признался, рыдая на бессвязном немецком языке.
— Хм-м-м, — сказал Фентон. — Даже это дело здесь мне не помогает. Возможно, мне стоит перечитать роман в поисках пропущенных ключей.
Общеизвестный соглядатай вновь перелистал книгу.
— Да это аномалия! — воскликнул он. — Автор говорит нам на первой странице, что дверь заперта, а здесь, на третьей странице, это явно не так! Какое тут может быть объяснение?
Внезапно прославившийся на весь мир частный сыщик резко выпрямился.
— Ага! Автор говорит, что дверь заперта, но у нас есть только его слова. Теперь кусочки мозаики начинают вставать на место. Автор мог, в действительности, организовать все убийство, чтобы заработать на его переносе в сюжет книги! Тогда имя убийцы, должно быть...
Но всем известный следователь-любитель никогда не назовет моего имени. Его найдут завтра утром заколотым в запертой изнутри комнате. Крис исчезнет.
Так начинается мой детективный роман, еще одно дело Фентона Уорта.
Похищенное масло.
Рассказ Эдгара Аллана По, исправленный и сокращённый Джоном Слейдеком
Как-то в Париже, в ветреный вечер осенью 18... года, когда уже совсем смерклось, я предавался двойному наслаждению, которое дарит нам сочетание размышлений с пенковой трубкой, в обществе моего друга С. — Огюста Дюпена в его маленькой библиотеке. Дверь распахнулась, и в библиотеку вошел наш старый знакомый, мосье Г., префект парижской полиции.
— Но все-таки что это за дело? — спросил я.
— Я сейчас вам расскажу, — ответил префект, — мне было сообщено из весьма высоких сфер, что из королевских апартаментов была похищена некая приправа величайшей важности. Похититель известен. Приправа все еще находится у него, что вытекает из самой природы приправы и из отсутствия неких последствий, которые неминуемо возникли бы, если бы она больше не находилась у похитителя.
— Следовательно, — согласился я, — масло спрятано где-то в его особняке. Предположение о том, что он носит его при себе, вероятно, следует сразу же отбросить.
— О да, — сказал префект. — Его дважды останавливали псевдограбители и под моим личным наблюдением обыскивали самым тщательным образом.
— А его особняк?
— Ну, по правде говоря, мы не спешили и обыскали решительно все. Я осмотрел здание сверху донизу, комнату за комнатой, посвящая каждой все ночи целой недели. Начинали мы с мебели. Мы открывали все ящики до единого, а вы, я полагаю, знаете, что для опытного полицейского агента никаких «потайных» ящиков не существует. А линейки у нас точные. Мы заметим разницу даже в пятисотую долю дюйма. Сиденья кресел мы прокалывали длинными тонкими иглами — вы ведь видели, как я ими пользовался. Со столов мы снимали столешницы, учитывая возможность выдолбленных ножек, равно как и спинок кроватей.
— Вы же не разбирали на части все стулья? — спросил я.
— Конечно, нет. У нас есть способ получше: мы исследовали перекладины всех стульев в особняке, да, собственно говоря, и места соединений всей мебели, с помощью самой сильной лупы. Любой мельчайший след недавних повреждений мы обнаружили бы сразу. Крохотные опилки, оставленные буравчиком, были бы заметнее яблок.