И все, на том я отключила свои мысли о Стайлсе. И неважно, что он снился мне всю ночь.
— Ты понимаешь, что я снова спрошу о Малике? — поинтересовался Гарри, осторожно и неожиданно подцепив мои пальцы своими. Мои ладони задрожали, и я попыталась выдернуть руку, но Стайлс сжал ее и мне осталось лишь смотреть на наши пальцы. Гарри погладил внешнюю сторону моей ладони так нежно, что я едва смогла успокоить заколотившееся в груди сердце. — Ответишь? Я кое-что узнал. Мне противна мысль, что ты солгала насчет всего этого, но если это правда… — я подняла на парня глаза, а он все это время всматривался в мое лицо, — тогда я буду краток с тобой, Джен, и тогда мои слова уничтожат тебя. Ты ведь не хочешь этого? — Я мотнула головой. — Хорошо, значит для начала я спрошу мягко: что на твоем компьютере делает папка с именем «Зейн»?
Я моргнула, призывая разлетевшиеся в стороны мысли собраться во что-то вразумительное, после чего разложила их по полочкам и осознала — он снова рылся в моих вещах. Пока я… спала? Или когда меня не было дома? Когда он вообще успевает шастать по моей квартире?
— Ладно, — кивнула я, все же выдернув руку из его пальцев, на что Стайлс даже не моргнул, только замер, не сводя с меня глаз. Его зрачки чуточку расширились, что нельзя было не заметить при дневном свете. После парень, тяжело вздохнув, продолжил размеренно жевать резинку. — Ладно, — повторила я. — Мне давно пора привыкнуть, что личного пространства я больше не имею. Но с чего ты взял, что я открывала ту папку?
Что-то было не так. Не требовалось большого ума, потому что очевидно, Стайлс как раз просмотрел все, что хранилось в той папке. Видео. Документы я не читала. Знала, что это какие-то отчеты, но не придавала значения. Однако то видео…
— Гарри, это личное. Зачем ты так делаешь? — он прожигал меня взглядом. — Мы просто дурачились и не заметили, как перешли к нежностям. Ты не сможешь отнять у меня прошлое с ним.
— Остальное не вместилось на карту памяти? — спросил Стайлс ровным тоном. — Или Зейн засмущался?
Да, ничего предосудительного камера не зафиксировала по той самой причине, что Зейн действительно вскочил, вспомнив о съемке, которая поначалу была игрой, и вырубил камеру. Стайлса заинтересовали не документы? Его заинтересовали наши с Зейном объятия? Это как?
— Я ведь спрашиваю тебя совсем не о том, чем вы занимались, я хочу знать, почему ты не принесла мне остальные документы, что хранились на твоем Макбуке, Джен? — немного повысил тон Гарри, и я невольно вжалась в кресло. Он нагнулся так, будто вот-вот собирался перелезть ко мне. — Я хочу знать, какого черта ты опять что-то скрывала? Я все это время думал, что моя мать накосячила, свалив с бумагами папаши, а это ты… Боже, как можно так отчаянно защищать мудака, который заделал ребенка другой женщине?! — это уже гораздо громче и агрессивней.
— Но ты ведь тоже ничем не лучше, Гарри, — держа голос в норме, ответила я, скрестив руки на груди. — Пока я задыхалась от угарного газа в твоем доме, оставленная с Найлом, тебя царапала «горячая подружка». Это ведь нормально, правда? — к чему я это сказала? Боже, глупее не придумать.
Так странно, но это остудило пыл Стайлса. Он вдруг ухмыльнулся, проведя языком по внутренней стороне щеки, после чего снова уселся нормально и уперся левым локтем в руль, поглаживая пальцами свои губы. Он едва сдерживал смех. Я видела, как Гарри сглатывал слюну, словно его воображение рисовало что-то невероятно приятное. Мне стало неловко.
— Дженни, маленькая женщина, ты снова ревнуешь? Должен признать, это мне льстит.
Мне стоило огромнейшего труда выдержать его взгляд эти трудные тридцать секунд. Однако меня все равно охватил стыд, и я уставилась в окно справа от себя. Я покусывала губу, собираясь хоть что-то ответить, но Стайлс неожиданно сказал:
— Каждый раз, когда ты меня бесишь, я еду к одной из своих девочек, — мои щеки вспыхнули еще больше; на черта он говорит мне это? — Просто, чтобы вынести такую нагрузку рядом с тобой, нужно иметь сверхтерпение, а я им не наделен. Ты же знаешь, — на этих словах я взглянула на него, и Гарри тут же мило улыбнулся. Но… было кое-что еще. Мимолетное, почти незаметное, и это проскользнуло в его взгляде, прежде чем Гарри снова натянул маску подлеца и бабника. Мне показалось — может, действительно лишь показалось — что он убеждал себя больше, чем меня, в том, какой он.
А я зачем-то произнесла, от горечи кривя губы и уже открывая дверцу машины:
— Мне противно, что ты такой.
Уже на улице я, позабыв о Хейли, быстро пошагала прочь с территории парковки, но подруга тут же окликнула меня: