— Да. Конечно. Конечно, ты не хочешь, — и неожиданно: — Знаешь, когда сделаны фото?
Я облизнула пересохшие губы.
— Когда?
Гарри встал и подошел к двери.
— На следующую ночь, после той, что мы провели в этом доме.
Минуты вполне способны превратиться в вечное тиканье часов. Мысли могут больше не биться в голове. Все может остановиться и замереть. Да. Но только если ты сидишь на полу у балкона в той спальне и видишь перед собой лишь размытый образ парня, который дарил тебе свою искреннюю улыбку, а сейчас он снова какой-то жуткий и чужой…
Ночью, когда я уже забралась на кровать, пришел он. Лег, как раньше, за моей спиной, выдохнул, ничего не сказал.
Раньше я боялась. Теперь мои чувства можно было отнести к разряду полнейшего отчаяния. Я хотела поговорить с ним, но не могла представить, как он отреагирует. И уже ближе к полуночи мои мысли четко распределили дальнейшие действия, а Гарри крепко спал.
Я выползла из-под одеяла, присела, не дыша, и осторожно оглянулась через плечо.
Гарри не шелохнулся. На тумбочке с его стороны лежал пистолет. Я смотрела на оружие во все глаза. Сердце ухало и ухало, а звон в ушах не давал нормально ориентироваться в пространстве темной комнаты.
В доме было тихо. Я потеряла несколько долгих минут, стоя у кровати и глядя на Стайлса. В эту ночь его что-то тревожило. Он спал, нахмурившись, чуточку приоткрыв рот, волосы на висках сбились от того, что были влажными. Гарри пугал своим видом. Казалось, у него жар или лихорадка, но, на самом деле, он вообще не шевелился. Просто лежал на спине, согнув в колене ногу и свесив одну руку с края кровати.
Я взяла пистолет. Пальцы подводили, я могла уронить его, и тогда Стайлс мокрого места от меня не оставит. Потому я поспешила бросить оружие на кровать, подхватила свои ботинки и подошла к двери.
Меня поразило то, что она была не заперта. Гарри… доверял мне?
Весь дом дышал ночной тишиной.
Знаю, что здесь были все ребята Стайлса. Ну, я имею в виду его компанию. Даже Сэмми остался на ночь. Поэтому да, черт возьми, я рисковала буквально собственной головой.
Вниз я спустилась беспрепятственно. Но вот входная дверь была на замке. Нервничая и трясясь, я только сейчас начала понимать, что мне все равно не выпутаться. Гарри все равно придет за мной. Как это было всегда. Но, не желая делать ход назад, я юркнула в сторону кухни и тут же прижалась спиной к стене, потому что у холодильника стояла высокая фигура, и это был Энди. Он пил молоко из большой бутыли, а я во все глаза таращилась в стену напротив, лихорадочно соображая, куда мне спрятаться, ведь я прямо в дверном проеме.
Когда парень наклонился к приоткрытому холодильнику, чтобы вернуть бутыль на место, и это был мой единственный шанс, я сиганула к запасной двери и замерла за углом, который был узким, но я надеялась, что Энди не заметит меня в темноте.
Он громко икнул, постоял на месте, и я прикрыла от страха глаза, подумав, а не меня ли он увидел, но, к моему облегчению, Бауэр вскоре поплелся к двери и покинул кухню.
Я стояла, не двигаясь и почти не дыша еще несколько минут, а потом осторожно повернула ручку и открыла дверь. Холодный воздух отрезвил меня, когда я, все еще ошеломленная тем, что двери в доме не заперты, встала на пороге, обуваясь.
Куда дальше?
На мне всего-ничего одежды. Как тогда…
Я это уже проходила, черт, вот же совсем не везет. Зима — не лучшее время для пробежки в джинсах и кофточке. Да, я не раздевалась, так и лежала.
Стайлс разве что чистое белье приносил, остальное было все то же, так что я мечтала сменить эту одежду.
Я побрела в неизвестном направлении.
Тело околело, как только я оказалась на улице, но я шла так же, никуда не спеша, зная, что он найдет меня.
Это было страшно. Честно. Словно кто-то включил на повтор.
Я шла и шла, и шла…
Шла до тех пор, пока легкие не стали гореть огнем от ледяного ветра, пока в висках не началась болезненная пульсация, а узкая дорога показалась черной длинной змеей, которая вот-вот обовьется вокруг моих ног. Я сбавила скорость и, согнувшись от холода и боли, встала на месте. Было так холодно, что сводило скулы. Я стояла на дороге, когда сзади послышался звук двигателя. Я не шелохнулась.
Вылетевшая из-за поворота машина резко затормозила, визгом прорезав ночное безмолвие.
Хлопнула дверца, и он встал позади меня. Я сбросила его руку, когда она легла на мое плечо. Все такое молчаливое, на грани срыва, но мы молчали.
Я обернулась, уставившись ему в глаза в резком свете фар.