Рука Стайлса напряглась под моими пальцами, и я похолодела, отметив, как перекатываются его мышцы.
Да, черт, что мне остается? Что делать? Реветь тут, унижаться перед ним? Да катись оно…
— Гарри, — позвала я, кажется, впервые по имени. Ах нет, уже называла. Все равно парень отреагировал. Он криво усмехнулся, снова обнажая ямочки на щеках. — Я случайно наткнулась на вас. Я не хотела. Серьезно. Просто Хейли куда-то пропала…
К моему счастью и несчастью одновременно, Стайлс встал почти вплотную, все еще держа меня за толстовку. Моя рука по-прежнему крепко сжимала его запястье.
— Да ты…
Раз.
— …вся…
Два.
— …дрожишь.
Резкий рывок, и я до щелкнувшего сустава вывернула руку Стайлса, ногой сильно ударив его в пах. Парень взревел, согнувшись пополам, а я тут же, не теряя ни секунды, побежала прочь.
Даже думать не хотелось, что будет потом, куда я должна спрятаться… Действительно, куда? Он может просто вынести дверь моей квартиры и расстрелять меня спящую в кровати.
Когда я добежала до дома, то готова была выплюнуть легкие, а в правый бок кололо так, что, казалось, внутренние органы вот-вот лопнут. Втащив себя на нужный этаж, я ощупала карманы, дико испугавшись, что при падении выронила ключи — хорошо хоть сотовый оставила дома — но тут же их отыскала и суетливо отперла дверь. Закрывшись на замок, цепочку, и подсунув под ручку стул со спинкой, я, скатившись по стене, громко плюхнулась на пол и спрятала лицо в ладонях.
— Боже… о боже… боже… — это все, что я могла выдавить из себя, дрожа всем телом, словно у меня была лихорадка.
После я сорвалась с места, на четвереньках подползая к зеркалу, и принялась снимать свою одежду. В отражении я увидела все те же синяки на шее, но теперь к ним прибавился еще и красноватый отпечаток на правом предплечье. Это от того, как я ударила по руке Стайлса. Защищаться тоже больно, надо иметь выдержку и смелость. Ни того, ни другого у меня не было. Зато я пропиталась дичайшим желанием освободиться от Стайлса. Вот что бы то ни стало. Но пока что я не знала, как это сделать. Рассказать обо всем своим родителям — не вариант. Это опасно для них. Я не хотела подвергать маму и отца такой опасности.
Бессильно опустив голову, я прилегла на пол, и услышала, как зазвонил мой телефон. Я подумала, что это Хейли, потому быстро поднялась и, пошатываясь, дошла до кухни. На дисплее в темноте светился неизвестный мне номер. Я не хотела отвечать, но что если это правда моя подруга?
— Да… слушаю, — сипло сказала я.
— Дженни, как ты? Добралась до дома? — Стайлс.
Теперь этот голос наверняка еще глубже внедрится в мои ночные кошмары. Мне уже снилось пару ночей назад, что голос Стайлса звал меня из-за темного поворота в каком-то переулке. Я превращалась в психопатку.
— Добралась. А ты как?
«Черт, нельзя с ним шутить. У него туго с юмором».
— Порядок. Вот стою тут с ребятами, решаю вопрос насчет твоей подруги. Что думаешь, отстрелить ей правую ногу или, может, левую?
Я задохнулась и накрыла рот ладонью, чтобы не заорать. Отодвинув телефон, я глубоко вдохнула, уперев локти в столешницу, а после произнесла, но голос все равно заметно дрогнул:
— Гарри… я прошу тебя…
— Я прошу тебя, — усмехнулся Стайлс, передразнив мой тон. — Ты просишь меня, Джен? Плохо просишь и плохо понимаешь. Ты слышала, что я сказал тебе в парке? Карта памяти. Найди ее. Она у тебя. Найди ее, Джен, тогда посмотрим, как ты просишь. Времени мало. Я приду за тобой.
И связь оборвалась.
Я вышла из кухни, заглянула в спальню и уставилась на привычные мне вещи: стол у стены, стул; кровать с сиреневым постельным бельем; плюшевый до жути потрепанный медведь Тедди — мой приятель с детства; гардеробная за дверью, прямо напротив кровати; пушистый коричневый ковер на полу; на окне шторы оранжевого, но ненавязчивого оттенка. Все такое привычное, даже родное. Уже родней, чем в той квартире, где живет мама. Хотя именно там прошло мое детство. Туда приезжала тетя Мэйди. Ее глаза смотрели на меня с нежностью и… только теперь ясно, что с сожалением.
Безумный мир. Безумный, рехнувшийся, тронувшийся умом мир. Все чужое, гадкое и несправедливое. Какие-то люди хотят чего-то от меня. Я ничего не хочу, только привычной стабильности. Да. Я ее очень люблю. Чтобы все «по сценарию», не отклоняясь от привычек. Мне плохо от этой безысходности. Так и хочется просто лечь и не вставать. Никогда. И чтобы моя квартира была крепостью. Хочется не волноваться за кого-либо, не переживать, никого не искать…