— Отец, позвольте спросить.
Джованни отложил в сторону перо и повернулся к сыну:
— Спрашивай.
— Я понимаю, когда у ростовщиков берут в долг владельцы мануфактур или купцы. Первым деньги нужны для развития их дела, вторым для закупки товаров. Но почему одалживают под немалые проценты и богатые купцы, и очень богатые синьоры, и кардиналы, и даже сам папа?
— Отвечаю по порядку. Во-первых, ростовщик и банкир не одно и то же, похоже, но не совсем. Во-вторых, — Джованни подозвал Козимо ближе к столу и положил в трех местах по стопке монет, — допустим, это Флоренция, это Рим, а это Венеция. Везде у нас отделения банка. Раньше, если купцу было нужно привезти товар из Венеции на пять сотен флоринов, он спускался в свой подвал, открывал множество замков и дверей, доставал из тайника золото, прятал кошель за пазуху и отправлялся туда, дрожа по пути от страха быть ограбленным. На монетах не написано, кому они принадлежат, будучи ограбленным, человек мог всего лишь пожаловаться без надежды вернуть свое.
— Но можно нанять хорошую охрану.
— Которая стоит так дорого, что будет утерян смысл самой торговли.
— А сейчас?
— Сейчас он не станет везти золото из Флоренции в Венецию, а принесет это золото мне. Взамен получит вексель моего банка, который предъявит там, чтобы ему выдали нужную сумму.
— Значит, в Венецию деньги повезете с опасностью для своей жизни вы?
— Нет, потому что в мой банк несут свои золотые флорины и другие деньги не только во Флоренции и не только купцы. В Венеции тоже немало тех, кто предпочитает иметь за пазухой вексель на определенное имя, гарантирующий, что деньги не отдадут никому другому, чем тащить само золото. Также и богатые синьоры, и кардиналы, и даже сам папа.
— А если у вас нет такой большой суммы, например, в Венеции, чтобы выдать синьору по его требованию?
— Я договариваюсь с банком, у которого, как и у меня, есть отделение там. Я отдаю деньги здесь, а он в Венеции.
— Но в чем же выгода?
Джованни де Медичи с трудом сдержал довольную улыбку, сына начала интересовать прибыль, это очень хорошо. Козимо — талантливый мальчик, и при должном обучении из него получится прекрасный банкир, даже лучший, чем сам Джованни.
— Мы за все получаем свои деньги, за все. Конечно, за кредиты больше, но за векселя тоже получаем. Но это куда выгодней для клиентов, чем оплачивать услуги хорошей охраны.
— Кто это все придумал?
— Не я, мой мальчик, не я. Но я научу тебя, как обращать удобство клиентов в свою выгоду.
Так началась учеба Козимо банкирскому делу. До тех пор отец лишь учил его считать, теперь же стал объяснять принципы получения выгоды.
Козимо с изумлением понял, что его неприметный внешне отец знает все обо всех — у кого какой доход и какое наследство, сколько слуг, какая выручка, какие планы… Причем не только во Флоренции. Достаточно произнести заметное имя в Риме или той же Венеции, как синьор Медичи по памяти называл владения обладателя этого имени, оценивал состояние его дел и перспективы банкротства или, наоборот, возвышения.
— Труднее всего знать наверняка о папском окружении, там возможно возвышение или падение безо всяких на то оснований, но там же возможен и самый большой доход.
На вопрос сына, откуда ему все известно, Джованни де Медичи усмехнулся:
— Агентура, Козимо. Лучше постоянно платить ловким людям, которые будут знать все о тех, за кем поручено наблюдать, чем дать кредит и потерять на неспособности заемщика вернуть долг. Я не даю в долг, если не уверен, что его вернут. И не даю крупные суммы. Пусть лучше думают, что у меня их нет, чем возьмут и не вернут.
Да, Джованни говорил правду — Медичи никогда не заглатывали кусок больший, чем могли проглотить. Зато им не приходилось давиться комом в горле. Это Джованни внушал сыновьям сызмальства.
Правда, наступит момент, когда он сам вынужден будет рискнуть, как считают все, очень крупной суммой. И только его разумный старший сын Козимо будет знать, что никакого риска нет, это лишь видимость.
Но до знакомства с человеком, ради которого Джованни де Медичи сделал вид, что рискует, у Козимо оставалось еще немало времени. Этого человека звали Бальтазар Косса, в истории папства он известен как антипапа Иоанн XXIII, а многим современникам — как удачливый пират и ужасный растлитель женской части Италии.