Врач кивнул и отошел. Вулф придавил монетами веки своего друга. Голова Марко была чуть наклонена в сторону, и ему пришлось поправить ее, чтобы монеты не свалились.
Он отвернулся:
— Вот и все. Больше у меня нет перед ним обязательств. Идем, Арчи.
У выхода болтал с сержантом сыщик из уголовки, сопровождавший меня на опознание тела. Он сказал, что мне подписывать протокол не нужно, и спросил Вулфа, подтверждает ли тот опознание. Вулф кивнул и поинтересовался:
— Где мистер Кремер?
— Извините, не знаю.
Вулф повернулся ко мне:
— Я попросил водителя подождать. Ты сказал, что Марко жил на Восточной Пятьдесят четвертой улице?
— Да.
— Поехали туда.
Должен сказать, что поездка в такси была для Вулфа чем-то из ряда вон выходящим. Недоверие Вулфа к машинам вообще столь велико, что, сидя в любом четырехколесном монстре, он не в состоянии разговаривать, даже если за рулем нахожусь я. Однако на этот раз он преодолел себя. Стал расспрашивать меня о Марко Вукчиче. Я напомнил, что он знал Марко намного дольше и лучше, нежели я, но Вулф ответил, что некоторые темы — например, отношения с женщинами — Марко не обсуждал с ним никогда. Я согласился, но добавил, что, насколько я знаю, Марко вообще не тратил времени на обсуждение своих отношений с женщинами — он только наслаждался ими, — и привел следующий пример. Пару лет назад, когда я однажды привел поужинать в «Рустерман» девушку по имени Сью Дондеро, Марко сразу положил на нее глаз и прислал нам в подарок бутылку одного из своих лучших кларетов. На следующий день он позвонил мне и поинтересовался, не дам ли я ему адрес и телефон Сью. Я удовлетворил его просьбу, а сам тут же постарался выкинуть Сью из головы…
— Почему? — перебил Вулф.
— Чтобы дать ей возможность пораскинуть мозгами. Марко, единственный владелец «Рустермана», богатый вдовец — Сью могла бы подцепить его.
— Но не подцепила.
— Нет. Насколько мне известно, что-то у них не вышло.
— Что за черт, — выругался водитель, резко затормозив. Он только свернул с Парк-авеню на Пятьдесят четвертую улицу, чтобы пересечь Лексингтон-авеню, как его остановил патрульный. Резкое торможение лишний раз утвердило Вулфа в его нелюбви к машинам.
Таксист высунулся из окна и возмущенно проорал:
— Послушайте, моему пассажиру нужен дом в этом квартале!
— Ничем не могу помочь. Улица перекрыта. Поворачивайте.
Водитель резко вырулил и подвез нас к тротуару. Я заплатил, выбрался из машины и придержал дверь, чтобы дать возможность Вулфу извлечь свою тушу наружу. С минуту он постоял, чтобы перевести дыхание, и мы направились в восточную сторону. Шагах в десяти от нас высился другой полицейский, немного дальше — еще один. Центр квартала кишел полицейскими автомобилями, прожекторами, суетящимися людьми и просто уличными зеваками. С нашей стороны часть тротуара была огорожена канатом. Когда мы подошли, полицейский преградил нам путь и рявкнул:
— Переходите на ту сторону и не задерживайтесь!
— Я приехал посмотреть на место убийства, — сказал Вулф.
— Я знаю. Вы и еще десять тысяч человек. Освободите место.
— Я друг убитого. Меня зовут Ниро Вулф.
— Ага, а меня — генерал Мак-Артур. Отваливайте.
Разговор мог получить интересное развитие, если бы вдруг в свете прожектора я не заметил до боли знакомую физиономию.
— Роуклифф! — завопил я.
Лейтенант обернулся, пристально всмотрелся в мое лицо, вышел из освещенного круга, вгляделся еще внимательнее и наконец подошел.
— Ну? — требовательно спросил он.
Из всех сотрудников отдела по расследованию тяжких преступлений, с которыми мы имели дело, от начальников до подчиненных, лейтенант Роуклифф — единственный, от общения с которым я просто сатанею, и уверен, что наши с ним чувства взаимны. Он-то уж точно мечтал бы видеть меня в геенне огненной, где ему как раз самое место. Поэтому, окликнув его, я предоставил право вести переговоры Вулфу.
— Добрый вечер, мистер Роуклифф. Мистер Кремер здесь?
— Нет.
— А мистер Стеббинс?
— Нет.
— Я хотел бы осмотреть то место, где застрелили мистера Вукчича.
— Вы мешаете. Мы работаем.
— Я тоже.
Роуклифф задумался. Он бы с удовольствием приказал парочке помощников отвести нас к реке и утопить, но момент для расправы был явно неудачен. Ведь Вулф едва ли не впервые в жизни вышел из дома по делу. Роуклифф понимал — случилось нечто из ряда вон выходящее, и ему было неясно, как прореагирует начальство, если он даст волю своим чувствам. И, конечно, он знал, что Вулф и Вукчич были близкими друзьями. Сделав над собой усилие, он все-таки проворчал: