Как имя тебе?
Аэанто.
Дарящий Свет…
Гордо и спокойно стоял Крылатый перед троном Эру, и взгляд его говорил: я видел.
«Ты ничего не видел и не мог видеть!» – ответил взгляд Илуватара.
И увидели Айнур, что улыбнулся Единый. И вознес он левую руку, и новую тему дал им, похожую и не похожую на прежнюю: радостной и уверенной была эта музыка, и обрела она новую красоту и силу. Тогда понял Крылатый, что музыка Эру творит мир, где Равновесие будет принесено в жертву Предопределенности, и неизменный покой мира убьет красоту его. И зазвучала вновь Музыка Крылатого – диссонансом теме Илуватара. И в буре звуков смутились многие Айнур, и умолкли. И Музыка Мелькора звучала – дьявольской скрипкой: стремительная черная стрела. И поднималась Песнь горько-соленой волной, и полынные искры вспыхивали на гребне ее – над золото-зелеными густыми волнами музыки Эру летела она ледяным обжигающим ветром, и вспарывала как клинок блестящую, переливающуюся мягкими струнными аккордами глуховатую неизменность. И вот – гаснет музыка Единого, и только бездумно прекрасный больной голос одинокой скрипки эхом отдается в светлых чертогах: Время рождается из Безвременья, огнем вечного Движения пульсирует сердце неведомого…
«Слишком много ты видишь», – ответил Эру, но Крылатый не опустил глаз.
Тогда помрачнел Илуватар. Поднял он правую руку, и вновь полилась музыка, прекраснее которой, казалось Айнур, никогда не слышали они.
Мелодия Эру – изысканно-красивая, сладостная и нежная, оттененная легкой печалью, – шелковистой аквамариновой прозрачностью арф и пастельными лентами отзвуков клавесина струилась перед глазами Айнур – медленно текущие меж пальцев капли драгоценных камней.
Но музыка Мелькора также достигла единства в себе: мятежные и грозные тревожные голоса труб – тяжелая черная бронза, острая вороненая сталь, горькое серебро минорных трезвучий. Мучительная боль – звездно-ледяная спираль голоса скрипки; молитвенно сложенные руки – мерцание темных аметистов – горьковатый глубокий покой виолончели; черная готика органа – скорбное величие, холодная мудрость Вечности; рушащиеся горы, лавины, срывающиеся в бездну… Временами Музыка словно боролась сама с собой – глухие красно-соленые звуки; временами взлетала ввысь – и, неведомо откуда, возникала печальная, пронизывающая серебряной иглой трепещущее сердце родниково-прозрачная тема одинокой флейты. И глухой ритм – биение сердца – связывал воедино тысячи несхожих странных мелодий. Казалось – сияющие стены чертогов тают, растворяются, исчезают, и тысячами глаз смотрит Тьма, и черный стремительный ветер рвет застывший воздух.
…Смотри: перед тобой Путь – льдистый светлый клинок-луч; ступи на него – Врата открыты, ты свободен – словно огромные крылья за спиной. Это конец – это начало – это неведомый дар… Это – Вечность смотрит тебе в лицо аметистовыми глазами сфинкса…
Что это?
Ты знаешь: это – Тьма. Смотри, как свет рождается во Тьме, прорастает из Тьмы, как из мерцающих капель-зерен тянутся тонкими, слабыми еще ростками странные мелодии жизни…
Что это?
Ты знаешь: это – звезды, это – миры, это Бытие, это – Эа. Смотри, как Тьма протягивает руку Свету: они не враждуют, они – две половины, две части целого: аэли исхани таэл.
Что это?
Ты знаешь: это – Пламя, это вечный огонь Движения, это – начинает отсчет Время; это – жизнь…
И две темы сплелись, но не смешались, дополняя друг друга, но не сливаясь воедино. И сильнее была Музыка Мелькора, ибо с ней в Пустоту врывалась сила Эа, та Песнь Миров, которой рождена была Музыка Крылатого, дающая бытие, изгоняющая Ничто. И увидел Эру, что Крылатый победит в этой борьбе, что велика сила его, и не в Едином источник этой силы.
«…И когда война звуков заставила содрогнуться обитель Илуватара и потревожила еще нерушимую Тишину, в третий раз восстал Илуватар, и страшен был лик его. Тогда вознес он обе руки, и одним аккордом – глубже Бездны, выше Свода Небесного, пронзительным, как свет ока Илуватара – оборвалась Музыка».
Так в гневе оборвал Музыку Эру, и последний аккорд ее говорил: «Того, что будет дальше, ты не увидишь». И опять Мелькор не опустил глаз. Но и сам Илуватар не мог видеть того, что будет дальше.
И когда он увидел то, что создала Музыка, понял он, что сила Эа победила его. И возненавидел он Мелькора, и проклял его в душе своей. Но воля прочих Айнур была еще подвластна ему. Тогда так изрек Илуватар:
– Велико могущество Айнур, и сильнейший из них Мелькор, но пусть знает он и все Айнур: Я – Илуватар; то, что было музыкой вашей, ныне покажу Я вам, дабы узрели вы то, что сотворили. И ты, Мелькор, увидишь, что нет темы, которая не имела бы абсолютного начала во Мне, и никто не может изменить музыку против воли Моей. Ибо тот, кто попытается сделать это, будет лишь орудием Моим, с помощью которого создам Я вещи более прекрасные, чем мог он представить себе.
И устрашились Айнур, и не могли они еще понять тех слов, что были сказаны им; лишь Крылатый молча взглянул на Илуватара и улыбнулся. Но печальной была улыбка его.