Голубоглазый блондин, с тонкими правильными чертами лица, Спасский, по всей видимости, происходил из немцев Поволжья. Он был достаточно хорошо сложен и, как считали некоторые из его женщин, «технически — великолепный любовник, но чего-то в нем не хватает. С ним получаешь удовольствие — как будто сыр в магазине покупаешь».
Полковник Владимир Спасский въехал в США через Канаду под именем Энтони Спеска. Дело было в середине весны. Его сопровождал телохранитель по имени Натан. Натан понимал по-английски, но говорить не мог. Рост его был сто пятьдесят пять сантиметров, а вес — пятьдесят килограммов.
Недостатки роста и веса Натан компенсировал постоянной готовностью стрелять в любое теплокровное существо. Ему ничего не стоило влепить девять граммов свинца в рот новорожденному младенцу. Натану нравился вид крови. Он ненавидел стрельбу в тире — из мишеней кровь не течет.
Однажды Натан признался тренеру по стрельбе, что когда попадаешь человеку прямо в сердце, то кровь течет очень некрасиво: «Лучше всего, когда задеваешь аорту. Вот тогда это смотрится здорово.»
Кагэбэшное начальство долго не могло решить, отправить ли его в больницу для душевнобольных преступников или продвинуть по службе. Спасский взял его к себе в телохранители, но разрешал брать оружие в руки только в исключительных случаях. Натан попросил иметь при себе хотя бы патроны. Спасский разрешил при условии, что Натан не станет вынимать и полировать их прилюдно. Когда Натан надевал форму, к которой полагалась кобура, Спасский позволял ему носить игрушечный пистолет. Но он никогда не разрешал своему телохранителю разгуливать по улицам Москвы с заряженным оружием.
Волосы у Натана были темные, а зубы выдавались вперед. Он казался представителем какой-то новой породы людей, питающейся корой деревьев.
Когда полковник Спасский, он же Энтони Спеск, доехал до города Сенека Фолз, штат Нью-Йорк, он достал из чемодана новенький пистолет 38-го калибра — на границе между Канадой и США багаж не досматривался — и протянул его Натану.
— Натан, вот твой пистолет. Я даю его тебе, потому что доверяю. Я верю, что ты понимаешь, как надеется на тебя Родина-мать. Ты пустишь в ход оружие только тогда, когда я скажу. Понял?
— Клянусь, — ответил Натан. — Клянусь всеми святыми и именем Генерального секретаря, клянусь русской кровью, текущей у меня в жилах, клянусь памятью героев Сталинграда! Клянусь исполнить ваш приказ, товарищ полковник. Я клянусь, что буду бережно и экономно относиться к данному мне оружию и не пущу его в ход, если только вы мне не прикажете.
— Молодец, Натан, — похвалил его Энтони Спеск.
Натан поцеловал командиру руку.
Когда машина остановилась на красный свет светофора перед выездом на скоростное шоссе — главную автомагистраль штата Нью-Йорк, Спеск услышал, как что-то громыхнуло у него над правым ухом. Он увидел, как девушка, «голосовавшая» на обочине, вдруг подпрыгнула и опрокинулась навзничь. Из груди ее бил фонтан крови. Пуля попала в аорту.
— Простите, — пробормотал Натан.
— Отдай пистолет! — потребовал Спеск.
— Я по-настоящему клянусь на этот раз, — сказал Натан.
— Если ты будешь продолжать убивать людей, то в конце концов американская полиция нас сцапает. У нас важное дело. Отдай мне пистолет.
— Простите, — повторил Натан. — Я же попросил прощения! Мне правда жаль, что так вышло. На этот раз я клянусь. В тот раз я просто обещал.
— Натан, у меня нет времени с тобой спорить. Надо убираться отсюда как можно скорее. И это все из-за тебя. Смотри, больше чтоб это не повторилось.
Спеск не стал отбирать пистолет у Натана.
— Спасибо, спасибо! — воскликнул Натан. — Вы — самый лучший полковник на свете.
И всю дорогу до местечка под названием Нью-Палц Натан вел себя хорошо.
Там Спеск решил остановиться в мотеле и съехал с трассы. Натан разрядил пистолет в лицо администратору.
Спеск выхватил у Натана пистолет и уехал. Вместе с рыдающим Натаном.
На самом деле все было не так страшно, как могло показаться. Человек, изучивший Америку так хорошо, как полковник Спасский, не мог не знать, что убийства в США редко раскрываются, если только убийца сам того не хочет. В стране отсутствовал механизм защиты жизни граждан. Если бы это была Германия или Голландия, Спеск вряд ли взял бы с собой телохранителя.
Но Америка стала диким местом, где было опасно появляться без охраны.
— Пистолет останется у меня, — сердито бросил Спеск и, усталый, повел машину сквозь мрак ночи по направлению к Нью-Йорку.
— Фашист, — пробормотал Натан.
— Что-что? — переспросил Спеск.
— Ничего, товарищ полковник, — огрызнулся Натан.
Заря уже окрасила небо в багряные тона, когда полковник Спасский въехал в город. Он приказал Натану прекратить указывать пальцем на редких прохожих и выкрикивать при этом «пиф-паф». Натан вдруг пожаловался, что ему страшно.
— С чего бы это? — спросил Спеск, изучая карту.
— Мы умрем с голоду. Или нас убьют толпы в драке за еду.
— В Америке с голоду не умрешь. Посмотри на эти магазины. Здесь можно купить все что угодно.
— Это генеральские магазины, — заявил Натан.
— Нет, не генеральские. Это для всех.
— Неправда.
— Почему? — удивился Спеск.
— В «Правде» было написано, что в Америке голодные бунты и людям не хватает пищи.
— "Правда" отсюда далеко. Иногда на таком большом расстоянии сообщения несколько искажают действительность.
— Но это напечатано! Я сам читал.
— Ну, а как же американские газеты? В них нет сообщений о голодных бунтах, — сказал Спеск.
— Американские газеты — это буржуазная пропаганда.
— Но они тоже напечатаны, — сказал Спеск.
Натан немного смутился. Он нахмурился. Смуглое лицо его затуманилось.
Он принялся думать — шаг за шагом, мысль за мыслью, натужно и сосредоточенно. Наконец, человек-пистолет улыбнулся:
— Правильно только то, что напечатано по-русски, потому что это можно прочитать. То, что напечатано по-американски, — ложь, потому мы этого прочитать не можем. Этими их закорючками можно напечатать любое вранье.
— Молодец, Натан, — похвалил его Спеск, но тут, к его неудовольствию, телохранитель задал еще какой-то вопрос, и тогда Спеск сказал, что сейчас объяснит ему все: в чем заключается задание, почему он приехал в Америку лично и почему он взял с собой Натана, хотя тот и не знает языка.
— Зато я хороший коммунист и хороший стрелок, — с гордостью заявил Натан.
— Правильно, — подтвердил Спеск.
— Так, может, вы вернете мне пистолет?
— Нет, — сказал Спеск. — А теперь слушай внимательно, потому что я сейчас окажу тебе большую честь, — наставительно произнес самый молодой полковник КГБ. — Сейчас ты узнаешь, зачем мы здесь. Этого не знают даже генералы.
Натан сказал, что знает, зачем они здесь. Они борются против империализма. Бороться везде — от границ Германии, где стоят советские войска, и до Кубы, и борьба будет идти, пока империализм не будет побежден во всем мире и над всей землей не будет развеваться никаких других флагов, кроме красного знамени с серпом и молотом.
— Все так, — согласился Спеск и продолжал: — Дней десять тому назад, когда тебя вызвали из Владивостока, в Америке произошло нечто очень странное. ЦРУ, наш главный враг, по кирпичику разобрало один старый дом. Это привлекло внимание нескольких разведок. Заинтересовалась западногерманская разведка. И аргентинская разведка тоже. Плотность разведчиков на квадратный километр необычайно возросла, и мы узнали об этом потому, что засекли перемещение больших групп людей — восемь и десять человек, а это в разведке много. Всех их сняли с рутинной работы и направили следить за тем, как сносится один старый дом. И еще, чтобы поговорить с дочерью женщины, которая была там убита.
— Кто ее убил?
— Сначала мы думали, что просто налетчики.
— А что такое налетчик?
— Налетчик — это такой человек, который набрасывается на другого, избивает его и отбирает деньги. Таких в Нью-Йорке огромное количество.