Судя по всему, мои напарники таких мелочей не чуяли.
Я поднял амулет на уровень глаз и, вздохнув, сунул его за пазуху. Эвелина, я иду… Правда, медленно, и не знаю куда, но я точно иду.
— Всё, чему меня учили… — Влад покачал головой, — Мы тут как на ладони.
— И он не стреляет, — кивнул я.
— Жить хочет. Нас учили, что всегда нужны пути отхода.
— А ещё неплохо бы группы прикрытия, да.
Истомин слегка удивлённо покосился на меня:
— Вы многое знаете…
Я отрешённо кивнул. В это время я старательно сканировал округу, пытаясь понять ещё одну мелочь. В воздухе веяло чем-то знакомым, но это никак не напоминало магию.
Одно из двух — либо человек, устроивший засаду, мне знаком, либо это грымза Избранница играется с моими гормонами.
И всё же…
— Хомяк!!! — крикнул я.
Тишина…
— Хомяк, это сержант того отделения? — шёпотом спросил Влад.
Я кивнул и снова крикнул:
— Эй! Хочу услышать мудрость от Мяча! Великую!!!
Тишина… Потом среди зарослей показалась белая голова. Мягонький начал поднимать винтовку, но я, обернувшись, подарил ему такой взгляд, что он судорожно сглотнул.
— Ещё движение, рядовой, и свой блокнот будешь из задницы доставать, — медленно проговорил я.
— Чего сразу блокнот-то, — обиженно буркнул Мягонький и повесил магострел на седло.
У белобрысого человека за валуном блеснуло стёклышко. Рассматривал нас в подзорную трубу.
— Сивый, вылунь ты грёбанный! Слепой, что ли?! — весело крикнул я, подняв руку.
— Царевич, значит, — пыхтел, набивая грубо смолоченный табак в трубку, Хомяк, — Не, ты глянь, Сивый, какими мы с тобой связями-то обжились?! Ни хрена не сделали, твою-то Пробоину, только пирус в задницу ловим… А тут на тебе, под моим началом сам царевич служил.
Сержант ткнул локтем Сивого, который дремал, полулёжа на плоском камне. Пережитое было позади, и солдат просто мечтал отдохнуть и насладиться жизнью, пока ласковое солнышко пробивалось к нему сквозь ветви смоковницы.
— Угу, — буркнул белобрысый, поглаживая только-только зажившее бедро, — И вправду, тесна Красногория, никогда не знаешь, в какой заднице Василия встретишь. То он седой, то рыжий, а то царевич…
Хомяк захохотал. Заулыбались и другие солдаты из его взвода, которых я не знал, за исключением смутно знакомых лиц. Кажется, многих Хомяк забрал с собой из-под Межедара.
— Я бы попросил вас проявлять уважение к представителю царского рода, — взвился Влад, вскочив на ноги.
— А это что за важный хрен? — Хомяк, морщась от нового вкуса табака, равнодушно покосился на Истомина.
Я потянул Влада назад, грубо заставив его снова опустить задницу на землю.
— А тебя я помню, ещё в Маловратске, — Хомяк ткнул трубкой в сторону Громова, — Плохо, но помню…
— Точненько, — кивнул Фёдор.
Мы все сидели у входа в то самое ущелье. Вблизи оно оказалось довольно высоким, отвесные скалы выглядели неприступными.
Издали я думал, что это искусственное явление, а вблизи же было видно, что это огромная трещина. Чтобы пройти ущелье, требовалось спуститься в тёмную лощину — огромную трещину в своё время затопило селевым потоком, и здорово намыло на дно всякого хлама, а заодно и плодородной почвы.
Потоков не было уже очень давно, и поэтому темнота ущелья мерцала тенями кустов и травы.
— Здесь солнце сраное, а там жуков немеряно, — хлопнув себя по плечу, сказал Хомяк, — Комары, слепни, клещи… На хрен такие дежурства!
— Угу, — снова буркнул Белобрысый.
— Ну, так что, вылунь… — тут Хомяк встретился взглядом с Истоминым, — Ой, простите, пожалуйста, ваше хренолуние!
Истомин собрался было опять высказать, но я ткнул раздражённого Влада локтем:
— Им можно. Ясно?
— Предельно, — процедил сквозь зубы Истомин.
Эх, телохранитель недоделанный. Он от чего меня охраняет, от вражеской пули или от острого языка?
— Царевич Василий, м-м-м, — жеманно попробовав на вкус мой новый титул, проговорил Хомяк, — Мы ж под Межедаром разошлись, да?
— Ага, — усмехнулся я, — Вроде как.
— Ох, вы тогда и наделали шума в лагере, — Хомяк затянулся и, кашлянув, выпустил колечко, — Ну, расскажи хоть, вылунь, где пропадал-то?
Конечно, я не поделился с сержантом правдивой историей. Я ему доверял, но много ушей не должны были слышать о том, что после Межедара богиня телепортировала меня в пустыню, потом я дошёл с одноглазым до Святых Земель, полных зомби, и там встретился с ещё одним наследником трона Красногории. Как и не должны были слышать, что мы помахались там с кучей чернолунников, по совместительству Одержимых, и что теперь уже моя душа телепортировалась в Храм Первого Полнолуния, чтобы в теле упитанного оракула доковылять до успыальницы.