Человека охватил панический страх. Он вдруг понял, что ему не спастись. В этом жутком, кромешном мраке кто-то прячется и смотрит на него. И ждет, когда погаснет его костер, потому что боится света.
Обезумев от ужаса, Генри озирался вокруг в поисках валежника. Но ничего не было. Не было в пределах, очерченных слабым свечением костра. А идти в темноту Генри не решался.
Его стала бить нервная дрожь. Он пытался закричать, но у него перехватило дыхание, и он не смог выдавить из себя ни единого звука.
Тошнотворный запах усилился. Сейчас он явственно слышал странный тягуче-скользящий звук в черных тенях вне тускнеющего светового круга.
Генри беспомощно смотрел, как догорает его крохотный костер. И вот последняя тлеющая головня разломилась, выстрелив искрами. На короткое мгновение вспышка выхватила из темноты жуткое существо, которое почти выползло из кустов.
Со страшной скоростью оно устремилось к Генри. Все его страхи, которых он натерпелся за целую жизнь, все дурные предчувствия и ночные кошмары воплотились в этом чудовище, будто сам дьявол пришел по его душу.
Мучительный, душераздирающий крик вырвался из его груди и тут же оборвался, придавленный огромной черной тенью, поглотившей Генри Хоссинга.
Джайлс Гауз, Старина Гауз, поднялся с постели после восьми часов изнурительного сна и ночных кошмаров. В тягостном настроении он пошел на кухню и заварил себе кофе. Его ветхий домик, стоявший на краю Уортонской топи, насквозь пропах тухлой океанской водой. Неприятный запах беспокоил его уже с полуночи. Он часто просыпался, а в его обрывочных снах метались зловещее тени, предвещавшие беду.
Позавтракав и прихватив в кладовой ведро для молока, он с ворчанием отправился в сарай к своей единственной корове.
Уже у сарая, Джайлс вновь почувствовал тот самый отвратительный запах, который преследовал его чуть ли не всю ночь.
— Уортонская топь! Вот что это такое! — произнес он и погрозил болоту кулаком.
В сарае запах усилился. Нахмурившись, он подошел к шаткому стойлу, где держал свою корову Сару.
Джайлс замер. Сара исчезла. В стойле было пусто.
Он вышел из сарая.
— Сара! — крикнул он.
Он бегом вернулся в сарай и осмотрел стойло. Здесь пахло тухлятиной еще сильнее. На полу что-то слабо блеснуло. Нагнувшись, Джайлс заметил глянцевитую слизистую полоску, словно в стойло вползло, а потом выползло некое мерзкое существо, покрытое слизью.
Это открытие его доконало. Сначала таинственное исчезновение Сары, теперь еще какой-то гадкий слизняк. Нервы Джайлса не выдержали. Выбежав с диким воплем из сарая, он помчался в Клинтон-Сентер, который находился в двух милях от его дома.
Но в городе его рассказ о пропаже коровы, о гнилостном запахе и следах слизи в сарае люди подняли на смех. Это взбесило его. Смеялись, конечно, те, кто погрубее. Другие терпеливо выслушивали его, а потом, когда тот отходил от них, подмигивали и многозначительно крутили пальцем у виска.
И лишь один Джим Джелинсон, аптекарь, похоже, заинтересовался его историей. Аптекарь сказал, что вчера, когда поздно вечером возвращался из гаража домой, он услышал в отдалении чей-то истошный вопль. Было темно, и он не видел, откуда кричали, но ему показалось, будто с Уортонской топи. Но поскольку крики не повторялись, аптекарь перестал об этом думать.
Ближе к вечеру Старина Гауз отправился домой. В нем все кипело от возмущения и обиды. Они решили, что он спятил? Так ведь Сара все-таки исчезла. А разве ж они смогли уяснить почему? Да и про вонь тоже. Все решили, будто воняла дохлая рыбина. Что ж, может статься и так. Шторм ревел будь здоров и что угодно мог закинуть в болото. А про слизистый след в сарае они сказали, что в этом, дескать, повинны улитки. Улитки! Будто улитка может оставить столько слизи после себя.
Подходя к дому, он встретил Руперта Барнаби, своего ближайшего соседа. Руперт нес ружье, а следом бежала его охотничья собака Джиб.
Хотя в последнее время оба одиноких соседа не совсем ладили, Старина Гауз, к немалому удивлению Барнаби, остановился и поприветствовал его.
— На вечернюю охоту, сосед?
Барнаби кивнул.
— Думаю, Джиб мог бы поднять енота. Луна нынче, пожалуй, припозднится.
— А у меня корова пропала, — пожаловался Старина Гауз. — Если ты ее вдруг увидишь… — он запнулся. — Вообще-то я сомневаюсь в этом…
Барнаби в замешательстве уставился на Гауза:
— О чем это ты?
Старина Гауз повторил свой печальный и странный рассказ с начала до конца.