Но в данный момент Глория приняла облик смуглой итальянки-регистраторши из зубной клиники Питерборо.
«Mi amore», — прошептала воображаемая итальянка Бауму на ухо, и вздох ее затрепетал в темноте спальни.
У Баума зашевелилось между ногами. Повернувшись на бок, он обеими руками притянул к себе Глорию. Она, вздохнув спросонья, погладила его по редеющим волосам. Баум осторожно стянул с ее плеч тонкие бретельки ночной сорочки, открывая взору пышную грудь. В пробивавшемся сквозь портьеры лунном свете он не замечал следов растяжек на ее груди, не видел и проступившей тонкой сеточки голубоватых вен и мелких морщинок на шее и ключицах. Сейчас Глория была для него женщиной из его фантазий, и это вполне устраивало их обоих.
— Здравствуй, веселая штучка, — хрипловатым голосом прошептала Глория и, слегка раздвинув ноги, притянула к себе мужа. Тот был готов. Ерзая коленями, он приготовился вводить. От Глории пахло кольдкремом, но Дик тут же представил себе, что от нее пахнет терпкими духами итальянки.
— Возьми меня, дикий жеребец, — прошептала Глория.
И тут раздался пронзительный, прерывистый сигнал бипера.
— О нет, только не сейчас, — застонал Баум, с трудом пряча возбужденное мужское достоинство в трусы.
Это был сигнал служебного полицейского бипера, прикрепленного к поясному ремню, который лежал на кресле рядом с кроватью. Наверняка чрезвычайное происшествие.
— Черт побери, — пробормотала Глория, с досадой отворачиваясь от Дика, — только я вообразила, что ты — Джеймс Бролин!
Взглянув на жену, Баум криво усмехнулся. Убрав с ее лба уже начавшие седеть волосы, он наклонился и поцеловал Глорию в нос. Неохотно вернув ему поцелуй, Глория натянула лямочки ночной сорочки.
Пейджер продолжал сигналить.
Дотянувшись до ремня, Баум отключил бипер и посмотрел на часы. Было почти четыре часа утра. Он подошел к телефону и набрал номер полицейского участка. Небольшого роста, приземистый и короткошеий, Баум чем-то напоминал небольшой автомобиль немецкого производства: квадратные челюсти, резкие черты лица, кирпично-красный загар — лицо как из гранита. Впечатление — портили костлявые незагорелые ноги, выглядывавшие из широких трусов.
После третьего сигнала в трубке раздался голос дежурной. Она доложила, что с ним срочно хотел поговорить Делберт Моррисон, помощник шерифа. Баум велел соединить его с помощником, и спустя несколько секунд в трубке раздался голос Моррисона:
— Приветствую вас, шериф! Как дела?
— Делберт, у тебя должны быть чертовски серьезные причины, чтобы поднимать меня с постели в четыре часа утра!
— Шериф, на двадцать четвертом шоссе затевается какая-то заварушка! Я слышал об этом по сканеру минут десять назад.
Баум потер кулаком глаза.
— Слушаю.
В голосе помощника звучала неподдельная тревога:
— Пара водителей-дальнобойщиков готовится дать небольшое цирковое представление. Они собираются заправить бензобак какой-то машины прямо на ходу!
— Повтори еще раз!
— Я говорю, что они собираются заправить топливом машину какого-то пацана прямо на ходу, не останавливаясь! Налицо нарушение правил федеральной комиссии связи и создание аварийной обстановки на дороге! И это только начало!
— Это точно? — Баум бросил взгляд на Глорию, которая, обернувшись и подперев подбородок кулаком, внимательно наблюдала за мужем.
Человек на другом конце провода был для Баума вечным гвоздем в стуле. Молодой, добросовестный и наивный, Моррисон вел себя, как чересчур активный породистый щенок. Он тащил шерифу каждый старый ботинок или дохлую птичку, какие только попадались ему на обочине отсюда и до самого Мемфиса. К сожалению, никого другого сейчас у Баума не было. Его второй помощник, Арлин Вильямс, знающий свое дело чернокожий парень из Атланты, на этой неделе слег с гриппом, и шерифу пришлось распределить дежурства между собой и неуемным Моррисоном.
— Шериф, я вам точно говорю, заправка на магистрали, и люди будут вывешиваться из машин! Может возникнуть крайне опасная ситуация!
Баум широко зевнул и потянулся, ощущая боль в спине.
— Похоже, это работа для полиции штата.
— Но эти ошалелые дальнобойщики направляются к Пинкнивилльской развязке!
— И что с того?
— Это округ Пеннингтон, шериф!
— И что?
— Это наша юрисдикция, шериф!
Баум вновь посмотрел на жену. Глория, потеряв всякий интерес к происходящему, уже спала. Баум сокрушенно покачал головой, молча проклиная свое невезение. От былой эрекции осталось только воспоминание. Спина была покрыта остывшим потом.
— Так что ты говорил, Делберт?
— Я говорил, что мы должны подавить этот инцидент в зародыше, пока никто не пострадал!
— Делберт, ты помнишь, что оказалось в прошлый раз, когда ты бил хвостом, услышав по сканеру обрывки разговоров? Оказалось, что два дальнобойщика подцепили пару шлюх.
Наступила неловкая пауза. Потом Моррисон сказал:
— Тут совсем другое, шериф.
— Ладно, заглуши на секунду свой мотор.
Баум снова взглянул на часы. До начала его дежурства оставалось немногим больше трех часов. Раз любовная интерлюдия все равно безнадежно испорчена, можно поехать прямо сейчас. Уж лучше недоспать, чем дать Делберту кинуться в погоню, как борзая за зайцем.
— Оставайся на месте, Делберт, — сказал наконец Баум. — Я приеду через полчаса, тогда и посмотрим, что там затевается на двадцать четвертом шоссе.
— Но...
— Я заскочу на развязку и проверю, что небеса не упали на землю.
— Но я...
— Если случится что-нибудь серьезное, я тебя позову.
— Но я думал...
— Это приказ, Делберт! Тебе еще кучу бумажной работы надо переделать. Ты понял меня?
— Да, сэр!
Баум повесил трубку и стал одеваться. Пораженные артритом колени похрустывали при каждом движении, тупая боль в спине не прекращалась. Черт возьми, весело денек начинается!
Анхел Фигероа учуял тревогу. Оторвавшись от сканера, он быстро схватил швабру и принялся с чрезвычайно деловым видом тереть пол. В гараж входил менеджер Гильермо, и Анхелу меньше всего хотелось, чтобы он застал его не со шваброй, а у сканера. Вообще-то Анхел старался не злить управляющего, но сегодня он не мог оторваться от фантастического разговора между «Черной Марией» и Мелвилом Бенуа.
Было уже почти четыре часа утра.
К Анхелу подошел Гильермо, вытирая грязные руки о передник.
— Ты что же, опять собираешься провозиться здесь всю ночь? Уже четыре утра! К этому времени ты должен был уже закончить уборку и быть на полпути домой!
— Поцти законцил, — оправдывался Анхел, низко опустив голову и хватая веник. На нем был грязный джинсовый жилет, надетый поверх тенниски, заправленной в выцветшие голубые джинсы. На руках красовалось множество плетеных индийских браслетов.
— Что ты сказал, парень? — нахмурился Гильермо.
Безраздельный хозяин станции техобслуживания «Дикси-бой» уже более одиннадцати лет, Гильермо не мог допустить неуважения к себе со стороны нахального подростка. Пусть ответит как следует.
— Я узе поцти законцил, — чуть громче повторил Анхел.
Из-за волчьей пасти и заячьей губы он не мог говорить четко. Ему было всего семнадцать, но выглядел он гораздо старше. На его деформированном от рождения, вытянутом лице, окруженном гривой иссиня-черных волос, застыло мрачное, угрюмое выражение. И лишь неожиданно красивые карие глаза поражали мягкостью и бесконечным терпением — результатом многолетних мучений.