Сверкающий, бурлящий лезвиями вихрь раскидывался все шире и шире, вот уже накатил на чароплета — но он не отступил. Это уже не имело значения.
Миг чудовищной боли — и темнота.
Ур-роды! Тупые уроды и прирожденные дешевки! Способные испоганить даже этот мир — такой совершенный сам по себе, пока без игроков! Мир, один день в котором обходится дороже, чем месяц в реальной квартире!
Темнота уже не была полной. За головой появилась светлая щель. Ощущение тела тоже постепенно возвращалось… А вот ярость никуда не пропала. Все бурлила и бурлила внутри, обжигая желудок кислотой.
Мир в игре можно сделать великолепным.
Можно сделать стены — на которые можно любоваться часами. Можно нарисовать бастион, от одного взгляда на который захватывает дух. Можно превратить гору расчлененных трупов в произведение искусства. Можно сделать тело каждого игрока прекрасным, как у бога, — были бы деньги на классных художников…
Да только все это бесполезно.
Совершенно бесполезно!
Потому что все это будет испорчено. Изгажено. Испоганено.
Можно нарисовать совершенный мир — но откуда взять совершенных игроков?
То, что внутри у этих придурков — их мелочные душонки! — просвечивают через любые ухищрения художников.
Трусливому белому воротничку, всю жизнь заискивавшему перед своими начальниками, никогда не стать благородным рыцарем. Он что в жизни наложит в штаны, заглянув в нацеленное на него дуло, — что в игре останется такой же трусливой овцой, смелой только в стаде…
Забитого подростка никак не превратить в мужественного воина. Так и останется тупым сопливым щенком. В жизни привык, что его богатенький папаша купит все, что он захочет, — и в игре такой же. Пустое место — но распальцованное по самое не могу. Уверен, что гора амулетов и доспехов, купленная на папашину кредитку, сделает его крутым… Как тот великан с молотом — через которого буквально просвечивал чахлый подросток. Тупой до того, что даже не способен понять, что маленький рост в игре — это не порок, а чувство самоиронии!
И уж совершенно невозможно изменить скучную и тупую домохозяйку, всю жизнь просидевшую дома. И телесно — жирная от чипсов и шоколада. И мозги — такие же заплывшие жиром от тупых телешоу. Только и умеет, что тратить мужнины денюжки. Купила на них шкурку красавицы-аристократки, напялила ее на себя — но что толку? Кем была, тем и осталась. Даже трахается так же, как в реале — скучно, неумело, неповоротливо. Хоть и в великолепном теле эльфийки — но с грацией гиппопотамихи, всей в свисающих складках шкуры и жира… Никогда, даже в самых красивых декорациях ей не стать ослепительными королевой, способной мимолетным взглядом, легким намеком на улыбку наполнить твою жизнь мечтами и смыслом…
Головная часть «гроба» отошла вверх.
Тим вцепился в края и уселся. Стал сдирать с себя все эти оплетшие тело проводки, датчики, подавители осязания и мышечных сокращений…
Много всяких хитрых штук. И все равно, несмотря на все эти прибамбасы и кондиционер, вделанный прямо в изголовье «гроба» — все тело в поту, словно все драки были в реальности.
И, конечно же, тут же навалилась жара.
Жара, от которой в реальности нет спасения, и о которой так быстро — потому что чертовски этого хочешь! — забываешь в игре.
И шум кондиционеров, не справляющихся с этой жарой… Жар сочится из-за стен, и ничто не может остановить его. Там, снаружи, слишком много техники, слишком много людей. Слишком много всего. Матушка Земля с этим уже давно не справляется. В этом тронувшемся мире постоянно за пятьдесят градусов, и дальше будет только хуже.
А еще стены и потолок, которым не помешал бы ремонт… Вместо великолепных гобеленов и потрясающей зелени, — которые были там.
Там есть деревья. Там еще остались ели и клены… Здесь же — лишь выгоревшие степи, с невнятными репейниками и кактусами. Да и то лишь там, где их еще не вытеснили промышленные зоны и города.
А ведь это еще Империя. Северная Империя, в которой живут три «золотых» миллиарда. Еще везунчики, на самом-то деле. Что уж говорить про Отстойник, где ютятся еще десять миллиардов. Там недоступны многие технологии, и нет никаких законов — кроме закона джунглей…
Тим зарычал, с остервенение срывая последние датчики, вылез их «гроба» и прошлепал в ванную. Вода была тепловатая и вонючая — опять. Как всегда. Но деваться некуда.