Ее купил пожилой мужчина. Что он извращенец, это Сельма поняла сразу. По сальному плотоядному взгляду, по трясущимся от предвкушения рукам, по глазкам, полным отвратительного желания властвовать, во что бы то ни стало. Он будет ее ломать, добиваясь покорности. Чтобы она лизала чью-то руку? Лучше смерть.
Примерно так все и было. Сначала к ней пытались применить "лечение" голодом, потом плети. А когда это не помогло, стали просто избивать кнутом и палками. Он избивал ее сам. Получал удовольствие. Правда неполное, потому что Сельма так и не подчинилась. Когда ее прекрасное черное тело покрылось незаживающими рубцами, хозяин, наконец, призадумался, а стоит ли терять деньги? Да, избивать ее приятно, но не настолько, чтобы нести такие убытки.
Снова был месяц у работорговца. Тот пришел в ужас, видя, во что превратилось великолепное тело, всплеснул руками и велел лечить и откармливать. Лечить и откармливать! А потом торги повторились снова. На этот раз ее купил странно одетый, чопорный старик. Ее снова посадили в клетку и повезли далеко-далеко. Сначала в железной повозке, потом в брюхе огромной железной лодки, потом снова в железной повозке. Там, куда ее везли, становилось все холоднее, но тот старик, что купил ее, хорошо заботился о своей собственности. И делал он это с совершенно непроницаемым бесстрастным лицом, впрочем, она вела себя так же. Словно они игнорировали друг друга. Сельме было все равно, где и от чьих рук она погибнет, но как ни странно, подобное отношение нового хозяина ей нравилось. Он не унижал ее, не бил, это уже хорошо. До чего она дошла! Теперь ей казалось, что такая жизнь очень даже приемлема, лишь бы ее не трогали. Глупая девчонка.
***
Дорога, в конце концов, закончилась. Они приехали в странный каменный дом, огромный, холодный. И дождь, моросящий постоянно. Замечательное унылое местечко! Но там была такая чудесная нежная зеленая-зеленая трава. Побегать бы по этой траве...
В этом огромном доме жило не слишком много народу. Но все они сбежались глазеть на Сельму. Показывали пальцами, охали. Оставалось только игнорировать их, так она и сделал, думая про себя:
- Если я не ношу на себе такую кучу тряпок, как вы, и не трещу постоянно, как взбесившаяся сорока, это еще не повод считать себя умнее. А, черт с вами, разглядывайте, мне до вас нет дела.
Но тут выяснилось, что чопорный старик вовсе не ее хозяин, она поняла это из разговоров. Столько времени просидеть в клетке рядом с белыми людьми, поневоле начнешь понимать их речь. Однако, это был удар для Сельмы, она уже приноровилась к нему. А теперь начинать все сначала? У нее даже заныли зубы...
Сельма ушла в себя, размышляя о нерадостном будущем, и не заметила, что пришел еще один человек. Просто поняла, что разговоры стихли, и подняла голову. Странный,. худощавый, невысокий, грустные красивые синие глаза смотрят с непонятным участием в ее зеленые. Этот взгляд почему-то смутил. Сельма фыкнула и отвернулась. А мужчина, новый хозяин подошел к клетке поближе и прошептал:
- Какая же ты красавица... Моя прекрасная черная госпожа. Как тебя зовут?
Если бы Сельма могла провалиться сквозь землю, она бы так и сделала. Потому что ожидала чего угодно, но не такого неприкрытого восхищения. Госпожа?! Постепенно сквозь смущение стала пробиваться злость, он что, издевается? Держит ее в клетке и называет госпожой?! Извращенец!
Только пленница собралась вызвериться, как странный хозяин улыбнулся так... так... так ласково, что она смутилась снова. А потом он ушел, и Сельма почувствовала себя без него одиноко. Странно, когда успела привыкнуть, почему так случилось, что теперь с ней будет...
***
Рабыни не выбирают свою судьбу. Они могут только выбрать, как вести себя в тех или иных обстоятельствах.
Ее привели в покои хозяина. Тот старик привел на цепи. Удивительно, но за время путешествия они как-то сроднились, и старик не вызывал у нее отторжения. Он делал свое дело, она делала свое дело. Он тюремщик, она заключенная. Ничего личного, просто деловые отношения, основанные на взаимном уважении. А вот хозяин, в кабинет которого ее привели, тот смущал Сельму ужасно. Поначалу она дичилась, даже скалила зубы. Пусть думает, что она опасна, пусть не подходит близко. А тот и не подходил, он просто с ней разговаривал, нежно, ласково. И смотрел. С таким восхищением и любовью...
Он читал ей стихи.
Никто и никогда не читал Сельме стихи, но они ей понравились. А еще ей все больше нравилось находиться с ним рядом. Ее каждый день приводили в кабинет, с каждым разом Сельма дичилась все меньше. А однажды настал такой день, когда она подошла к нему сама и села у ног. Хозяин, его звали Чарлз, онемел от избытка чувств, он протянул руку, и Сельма впервые позволила кому-то себя коснуться. Ошейник был снят.
***
Пришла весна. Ошейник был снят в тот самый день, когда она впервые подошла к нему сама Сельма перестала чувствовать себя пленницей. За те несколько месяцев, что Сельма жила у Чарлза, она снова похорошела, к ней вернулась прежняя юношеская непосредственность. Они с Чарлзом теперь много разговаривали. Вернее, в основном говорил он, а Сельма слушала, иногда вставляя реплики. Соглашаясь или нет. Больше соглашаясь, потому что он очаровывал ее нежностью прикосновений, любовью во взгляде, бесконечно трепетным отношением. А главное, он ничего не требовал взамен.