Затем он рассказал о решении товарищества законтрактовать пятьдесят гектаров мака, посеянных около колхозного выгона.
— В прошлом, — говорил он, — вы знаете, что я, сообразуясь опять же с политикой Советской власти, был хозяином-культурником. (Вы помните декрет о культхозах?) Я из года в год контрактовал свой мак в отделе здравоохранения. Но тогда — мелочь. Десятина, другая. А коллективно мы вполне уберем пятьдесят га.
По его уверениям выяснилось, что лекарственный план Советского Союза почти не выполнен.
Объяснил он намерение «Красного луча» употребить весь набережный кустарник на плетение корзин, а весной окультивировать этот кустарник и расширить его посадку.
План свой он так красноречиво и убедительно изложил, что некоторые колхозники принялись сначала тихо, а потом громко и открыто, как говорят, в лицо Пустынкину, восторгаться Вороном-Воронком.
— Голова у вас… голова! — с завистливым восхищением выкрикивали они, обращаясь к членам товарищества.
Пустынкин понурился и внимательно наблюдал за разгорячившимся Вороном-Воронком. Потом ему показалось, что кто-то из мужиков прошептал обидное слово про него — «завистничает». Иван Федорович равнодушно отвернулся и, исследуя взглядом огромное дупло ветлы — он сидел к ней спиной, за столом, — принялся спокойно ковырять пальцами гнилую сердцевину дряхлого дерева.
— Голова, Михаил Иванович! — услышал он возглас и по голосу узнал, что крикнул это колхозник Сергей Камарь.
Два уполномоченных областного отдела здравоохранения были еще в канцелярии товарищества «Красный луч» поражены солидностью этого учреждения.
Просторная изба, чисто оклеенная светленькими обоями, была сплошь увешана диаграммами, таблицами, рисунками, относящимися к изучению сельскохозяйственных культур, главным образом культуры мака.
Широкий простенок был отведен этому простому и вместе с тем чудодейственному растению.
Простенький, некрашеный стол, по длине походящий на скамейки, был заставлен коробочками, закрытыми стеклом. В них помещались пробирки с различными сортами маковых семян, маковым маслом, маковые головки с надрезами, на которых засохли серебристые капельки драгоценнейшего опиума, маковые бутоны, корни, стебли, листья.
На других простенках висели снимки недавно купленного вороного рысака — того самого Воронка, за любовь к которому Михаил Иванович Воронов был прозван Ворон-Воронок; недавно изготовленные фотографии здоровых свиней, коров, кур, стада гусей с соответствующей подписью на каждой: «такой-то гусак или такая-то корова, Красуля, четырех отелов, принадлежит члену ТОЗ «Красный луч» такому-то».
Еще отсюда, из канцелярии товарищества, уполномоченные здравотдела унесли с собой полное успокоение за успешность контрактации.
Одновременно с маком они заключили контрактацию на поставку значительного количества лекарственной спорыньи, учитывая начавшиеся к цветению хлебов дожди, которые так способствуют засорению ржаного колоса.
Несколько дней спустя Ворон-Воронок созвал общее собрание товарищества и по списку, утвержденному правлением, стал раздавать денежные авансы.
Придавая агитационное значение этому собранию — о выгодности коллективного труда он говорил в своем вступительном слове, — он обставил его возможно торжественнее, с пением «Интернационала» и с единовременной выдачей некоторым членам товарищества по сто пятьдесят — двести рублей аванса.
В этот же день четверо колхозников заявили Пустынкину о своем выходе из колхоза «Наш путь». А когда кузнец Петран, сидевший у Пустынкина, принялся их клеймить бранью, называя «позорными перебежчиками и летунами», они в один голос отрезали:
— На ваш аванс ни пупка прикрыть, ни махорки купить.
Вечером Пустынкин пошел к Ворону-Воронку договариваться с ним относительно общей линии действия и предотвращения перебежничества.
Ворон-Воронок, выслушав его, принялся взволнованно костерить мужиков за косность и несознательность.
— Иван Федорович, — восклицал он, — ни дьявола дисциплины! Вчера мак осмотрел внимательно — и что же? Нет, вы только подумайте: пятьдесят гектаров полоса! Края, метров на десять лентой, пахота и сев — прелесть, а в середине — непаш, огрехи-обсевы, разредили черт те как.