— Подошву, как рашпилем, сошмыгнули вы о кремень.
Человек поглядел на него, потом на подошву, но ничего не ответил. И это вывело Леню из терпения. Чтобы обратить на себя внимание незнакомца, Леня порывисто вытянулся на животе, свешиваясь головой и грудью над пропастью.
Незнакомец повернулся к нему, и Леня почувствовал, что овладел его вниманием; опустив руки вниз и в радостном восторге размахивая ими, он закричал отцу:
— Бать, смотри!.. Как галка!.. Лечу!.. Смотри, бать!..
Но, глянув вниз в молчаливую и предостерегающую глубину, он тут же присмирел и машинально отполз к желтым оголенным корням березы.
Незнакомец улыбнулся, а один из столбистов насмешливо крикнул:
— Эге, труса задал…
— Я — труса? — приподнявшись на локте и поглядывая на незнакомца, спросил Ленька. И вдруг, неожиданно для самого себя, выпалил. — Да, хошь, я вот на эту березу залезу и качаться буду?
— Кишка тонка, — спокойно отозвался тот же парень.
— Тонка? — крикнул Леня и повторил: — Тонка?..
В следующую минуту, совершенно побледнев, Леня подскочил к березке и порывистыми движениями, похожими на прыжки, достиг хрупкой ее верхушки.
Чуть слышно треснув, березка склонилась над пропастью, и оголенные корни ее с легким хрустом натянулись. В глазах у Лени мелькнули зеленые острые верхушки низеньких кедров, и ему показалось, что на одно мгновенье они взвились вверх к нему из страшной глубины.
Он закрыл глаза и судорожным толчком подкинулся. Береза выпрямилась и тут же, с таким же едва слышным хрустом в корнях, склонилась в противоположную сторону. И снова Леня повис над пропастью.
— Ленька, слезь… — хрипло, чуть слышно прошептал тот же парень.
— А вот не слезу, — не открывая глаз, взвизгнул Ленька и снова подбросился туловищем.
И так порывистым движением, как бы отталкиваясь, он раскачивал березку и всякий раз, свисая то с той, то с другой стороны над пропастью, каким-то захлебывающимся от страха и восторга голосом кричал:
— А вот не слезу!.. А вот не слезу!.. А вот не слезу!..
И когда опомнившийся отец, привстав на коленях, задержал распрямившуюся березку и изо всех сил потянул его за ногу вниз, Леня едва разжал окостеневшие руки.
Через минуту все они молча и торопливо стали спускаться. Возбужденный и радостный, Леня прыгал легко и упруго, точно козленок.
А когда спустились, высокий незнакомец подошел к отцу.
— Это ваш сын? — спросил он.
— Да, мой, — едва пересиливая себя от волнения, ответил сапожник.
— Испугались?
Сапожник долго молчал, а потом, как бы обдумав, произнес:
— Велик страх… жизнь, она тоже не ахти у нас…
Высокий человек больше не сказал ни слова. Но, выбрав минуту, он отозвал Леню в сторону.
— А любишь ты, малец… — проговорил он.
— А чего?.. — храбрясь, ответил Леня.
— Качаться, говорю, любишь, — повторил незнакомец и кивнул наверх, на скалу.
И Леня, испытывая радость похвалы этого молчаливого, покоряющего своим спокойствием человека, сказал совсем ненужное, но очень ему самому понятное:
— Наплевать…
— На всех, говоришь, наплевать? — спросил высокий.
Леня поглядел ему в лицо и почтительно поправился:
— Нет… просто говорю, наплевать… и все.
Он и сам не знал, на что именно он готов наплевать. Помолчали.
Внезапно незнакомец спросил:
— Малец, ты грамотный?
— Да, а чего?..
Незнакомец долго и внимательно смотрел на Леню и снова спросил:
— Так ты грамотный?
— А чего?..
Тогда незнакомец нагнулся, взял палочку и написал на земле букву С.
— Это какая буква? — спросил он.
— Ну, сы… — недоумевающе объявил Леня.
— Сы… так значит сы. Пусть будет сы, — заключил незнакомец.
Потом помолчал, посмотрел на скалу, на отвесную стену вершины и пригласил Леню:
— Ты, слышь-ка, малец, пойдем со мной, только не бойся, я не съем.
— Так и испугался, — задорно ответил Ленька.
Незнакомец положил свою тяжелую руку ему на затылок и повел его прочь от скалы.
Полиция страшно забеспокоилась, когда на самой высокой скале, на совершенно недоступном месте, где кремневая глыба висела над пропастью, появилась огромная надпись белыми буквами: «СВОБОДА». Вся местность была оцеплена конными жандармами, и посещать скалы запретили под страхом ареста и штрафа. И все же толпы любопытных проникали к скалам или, забравшись на соседние скалы, издали часами смотрели из бинокля на это слово «СВОБОДА», написанное на совершенно недоступном месте.
Вскоре начальнику полиции из центра была прислана бумага, в которой категорически приказывалось немедленно уничтожить надпись на скале. К бумаге была приложена вырезка из какой-то революционной газеты, издающейся за границей, и в статейке указывалось, что русские революционеры, сосланные в тайгу и замученные полицией, написали это слово на недоступном месте, не боясь сорваться и погибнуть.