«Завтра совещание проведет начальник оперативного отдела», — неожиданно в памяти всплыла фраза, сказанная директором. Значит, ему уже не доверяют провести совещание, то есть…
Не может быть… Христофоров хорошо знал директора ФСБ, знал, что генерал был профессионалом и на дешевые популистские фокусы не шел, своими подчиненными не торговал. Поднявшись из-за стола, полковник Христофоров взял папку с последними оперативными сводками и вышел из кабинета. В приемной он отдал референту распоряжения по предстоящему совещанию и уже через десять минут входил в кабинет главного контрразведчика России.
Просторное помещение с высокими потолками, большие окна закрыты массивными шторами, большой Т-образный стол, в его торце сидел сам директор. За его спиной — государственный флаг и портрет президента, того самого, что когда-то руководил ФСБ.
На столе, кроме обычных письменных принадлежностей и бронзового бюстика первого чекиста Феликса Дзержинского, Владимир заметил портативную видеодвойку. Мозг оперативника снова принялся работать в активном режиме. «Неужели опять компромат?» За себя полковник нисколько не боялся, с такой службой просто не было времени греховодить. Значит, опять кто-то из больших тузов, типа «лицо, похожее на Генерального прокурора». Большая политика, но для таких целей обычных оперов не вызывают…
— Разрешите войти, товарищ генерал-полковник? — произнес Христофоров.
— Заходи, Владимир Николаевич, — запросто пригласил директор опера и, как только тот приблизился, встал со своего места, крепко пожал руку и указал на место напротив видеодвойки: — Присаживайся. Времени у нас не то что на коньяк, а даже на чай нет. Поэтому сразу перейдем к делу. — Он включил видеомагнитофон, и на небольшом экране телевизора появилась рябь перемотки. — Что ты знаешь о клане Максуровых? — неожиданно задал он вопрос.
— Ну, их три брата, — пожал плечами оперативник, после чего начал перечислять: —
Старший, Муса, живет в Москве, бизнесмен, владелец около десятка казино и ресторанов, а также нескольких автосалонов. Кроме того, спонсор и меценат, в основном его благотворительность распространяется на всевозможные шоу и конкурсы красоты, вернее сказать, на подборку кадров для ближневосточных борделей. Официально никогда не поддерживал сепаратистский режим в Чечне. Неофициально один из финансистов НВФ. Средний брат, Асламбек Максуров, в прошлом инструктор райкома комсомола Чечено-Ингушетии. Воевал в Абхазии, потом обучался в разведцентрах Пакистана и Турции. До первой чеченской кампании руководил при департаменте госбезопасности диверсионным отделом. Разрабатывал ряд крупнейших диверсий, в том числе налет на Буденновск. Участвовал в нападении на Дагестан и начальных боях второй чеченской кампании. Впоследствии ушел за кордон, одно время его физиономию фиксировала наша агентура в Британии, Турции и Алжире. Потом и вовсе исчез с горизонта. У нас на него полное досье, если требуется, можно взять и посмотреть с подробностями.
— А третий? — спросил директор, держа руку на пульте дистанционного управления, ожидая, когда полковник закончит говорить.
— Третий, Махмуд Максуров по прозвищу Гоблин, самый безграмотный и абсолютно отмороженный, убийца, каких поискать. Был дважды ранен, последний раз очень тяжело, ходили слухи о его смерти, но документальных подтверждений этому нет.
— Ясно, — кивнул генерал-полковник, включил видеомагнитофон и стал комментировать: — Недавно СМИ сообщили об очередной встрече глав мусульманских партий, прошедшем в столице Албании, да еще под охраной войск ООН. В общем-то ничего особенного, если бы не одно «но», на этом съезде присутствовало несколько членов ичкерийского правительства в изгнании, и среди них был Асламбек Максуров. Вот он, крестиком помечен.
На экране телевизора мелькало множество людей, одетых в основном на восточный манер. Особо выделялась группа бородатых мужчин, некоторые были в высоких каракулевых шапках, а над одним из них, как дамоклов меч, висел небольшой крест, отметка электронного маркера.