Анетточка решила проявить характер и вцепилась в книгу намертво.
— Не дам!
Стах сдавленно ругнулся. Меня усадили на диванчик, обласкали, обцеловали. Ага, щас! Анетточка уперлась рогом:
— Не дам!
Пенка Бурнель принесла несколько потрепанных любовных романчиков. И где она их только откопала? Я мельком посмотрела на названия: «Вой запретной любви», «Проклятое логово», «Избранница ледяного альфы». Что за чушь собачья?!
— Хочу про поля!
Карнеро с видом заправского психиатра и с такой же дебильной всепонимающей улыбкой присел рядом:
— Понимаешь, Анетта, магические поля — это не те поля, где растут волшебные цветочки и летают мотылечки…
А я его не слушала, потому что увидела ключ от сейфа. Сомнений, что это именно он, не было. Кто бы мог подумать?! На фамильном портрете, висевшем на одной из стен, как раз напротив диванчика, был изображен предок Стаха в нарядном одеянии — первый альфа из рода Карнеро. Оборотень стоял в старинном кафтане, подпоясанном широким, тканым золотыми нитями поясом. И на этом поясе висел ключ. Только сейчас я поняла, что ключ не нарисованный, а настоящий. Не знаю, кто это придумал, но человек был с выдумкой! Я внутренне ликовала! Нашла! Все!!!
— … Это как две дамы в одинаковых платьях: каждая старается привлечь внимание к себе, — распинался Стах. — …Учитывая интенсивность магически заряженных частиц и количество этих самых частиц…
Идиет! Я с жалостью посмотрела на него. Оборотень, обучающий мага магии?! Обхохочешься!.. А волчок сидел важный, руками жестикулировал так увлеченно. Теперь понятно, почему улыбались наши преподаватели в Академии, когда принимали экзамены и слушали заумный треп своих студентов.
— Сташик, милый, — оборвала я мужчину, — мне надоело. На свою книжку. Я пошла.
На следующий день я поехала в знакомый универмаг. «Моя» девушка провела меня сквозь ряд вешал с одеждой.
— … Нам привезли очень красивую коллекцию. Хотите посмотреть?
— Да, — я не спеша перебирала предлагаемые наряды. — Передай лорду: все готово!.. Надо увести волков из поселка на пару часов.
— Хорошо.
Я вытащила три вешалки с логотипом «Висента». Продавщицы удивленно переглянулись, наверное, не могли понять мой выбор. Обычно Анетточка выбирала пусть сексуальные, обтягивающие наряды, но неизменно стильные. То, что сейчас было в моих руках, больше подошло бы девочке-подростку. А все просто: я не любила этого дизайнера, и тряпки ее мне никогда не нравились. Значит, не жалко будет выбросить!
— Я хочу помереть юбку, вот эту… эту и эту, — добавила капризных ноток в голос и закрылась в примерочной.
…Назавтра вернула все три. В ответ на вопросительно-возмущенные взгляды лениво бросила:
— Альфа сказал, что они мне не идут. А еще интересовался, кто у вас отвечает за закупку товара…
Взяли назад без лишних вопросов. Кейтлин, извиняясь, шла за мной и у самой двери шепнула:
— Завтра ночью.
В назначенный день все валилось из рук. Я не могла найти себе места. Бесцельно блуждала по дому, не обращая внимания на озадаченные взгляды слуг.
После обеда вышла в сад. Не поворачивался язык назвать это место парком. В моем понимании парк — это нечто монументальное, не вымеренное и разлинованное садовым дизайнером. Там никто не загоняет кроны деревьев в строгую форму, там не делают из кустов стриженные фигурки. В парке больше независимости, свободного духа природы. И мне это по душе.
Прогулявшись по дорожкам, остановилась возле одной из мраморных чаш с водой. Летом они выполняли роль фонтанов, но сейчас, осенью, неподвижно замерли, отражая серо-голубое небо. Я наколдовывала маленькие водяные вихри и наблюдала, как они проносятся над поверхностью. Даже в масштабах одной чаши зрелище было завораживающим и пугающим одновременно. Но мои мысли были заняты другим. Сегодня я вернусь домой!.. Домой — я попробовала слово на вкус: оно было кисло-сладким, ароматным, как смородина. Отец запрещал выращивать черную смородину на территории парка, считал ее плебейской. А для меня так пах дом. В поместье Карнеро росло множество самых разных растений: туи, розы, малина, даже волчье лыко гордо торчало у ограды, но смородину я не нашла. Видимо, тоже не ко двору пришлась.
Я скользнула взглядом по белеющему силуэту дома сквозь золото пакту-ав (листв. дерево, распространенное на Гебе, — прим. авт.). Как-то нехорошо было на душе — тоскливо и грязно. Медленно повела рукой вверх, вытягивая за пальцами водную стену: не хочу ничего видеть. В десятый раз за день напомнила себе, что это не дом, это логово волка. Домой я вернусь через несколько часов!..
— Привет, малыш!
Я вздрогнула, выныривая из собственных мыслей. Водная стена обрушилась в чашу, забрызгала меня и мужчину рядом(ведь колдовство и оборотни не совместимы!) Стах словно не заметил.
— Ты расстроенная. Что случилось?
Нацепила привычную кукольную маску:
— Скучала без тебя.
Волк просиял, распахивая руки для объятий. Я охотно шагнула навстречу. Возле теплой груди было спокойно и надежно. Оборотень уткнулся в мои волосы:
— Как ты вкусно пахнешь!
— Как?
— Розы и еще что-то… очень легкое, едва уловимое. Но у меня от этого запаха волоски на теле встают дыбом. И не только волоски…
Я улыбнулась, подставляя губы для поцелуя. Затаив дыхание, ловила легкие прикосновения Стаха и, когда его язык скользнул по ложбинке между губами, чуть приоткрыла их, намекая: мне все нравится, можешь продолжать. Он понял, протолкнул кончик языка в мой рот. Мягкие и в тоже время уверенные движения, а еще его руки, капканом сомкнувшиеся вокруг меня, и выбираться не хотелось. Кружилась голова, я обхватила Стаха за плечи, прижимаясь всем телом. Я растворялась в ласках моего волка, медленно, неотвратимо таяла, не делая ни единой попытки спастись. Его язык сводил с ума. И я застонала протяжно, жалобно, покорно. Оборотень отстранился и осторожно поцеловал уголок губ.
— Я тебя обожаю, песня!
А у самого глаза, затуманенные от желания!
— Почему «песня»? — хрипло спросила я, пытаясь выровнять дыхание.
— Потому что волк воет только в момент сильного эмоционального подъема.
— И тут подъем? — пошутила я.
Мужчина засмеялся, прижимая меня к себе, и снова понюхал волосы. Интересно, что же ему так понравилось? Духами здесь я не пользовалась: волки не выносили искусственные ароматы. Разве что шампунь и гель для душа, но они из косметической линии, предназначенной специально для оборотней. Потерлась щекой о гладкую ткань рубашки и замерла, наблюдая, как скользит по плечу случайный пожелтевший листок.
— Осенью красиво и грустно. Посмотри на пакту-авы! Разве они не прекрасны в этом хрупком золоте? Я сегодня специально стояла под деревом и ждала ветра, чтобы оказаться в листопаде, чтобы листья запутались в волосах. А когда они скользили по лицу, по рукам… это как прощальные поцелуи перед зимой. Понимаешь? Словно деревья прощаются до весны!
— Фантазерка, — мужчина подхватил треугольный листочек и воткнул в мою косу.
— Хотелось бы увидеть эти пакту-авы весной, красивыми, цветущими, — мечтательно улыбнулась я.
— Увидишь, — пообещал волк.
Я представила тонкие, хрупкие лепестки розового цвета. Красота! Меня тем временем выпустили из уютных объятий и шагнули на дорожку.
— Ты куда? — я догнала Стаха.
— Помыться хочу с дороги. А ты распорядись насчет ужина, ладно?
Я кивнула. Мы молча шли к дому, спустя секунду почувствовала теплую ладонь оборотня. Это было как-то странно, волнующе… и лишне, но руку я не отняла.
Слуги тихонько звенели посудой, сервируя стол, а я, не знаю толком зачем, пошла наверх. По лестнице поднималась медленно, с непонятной тоской касаясь гладких перил. Точно помнила, какие ступеньки скрипят, но не противным, режущим звуком, а скорее ворчливо, как домовой. Мне нравился аромат этого дома. К запаху зверей, к которому я притерпелась за это время, примешивался пряный запах хвои и леса. В замке Кхан пахло по-другому. Не хуже и не лучше, просто по-другому.