— Да-а, — качая головой, проговорил майор, — мужикам не позавидуешь.
Заживо сгореть…
— Им, когда начался пожар, уже было все равно. У того, что поменьше ростом, снесена половина черепа — явно огнестрельное ранение с близкого расстояния. Второго я не успел осмотреть подробно, но на груди имеются два входных пулевых отверстия. В руках у них были пистолеты — «ТТ» со спиленными номерами, судя по некоторым признакам, китайского производства. Все говорит о том, что это бытовая либо бандитская разборка. Соседи говорят, хозяйка постоянно сдавала дом приезжим курортникам.
Майор кивнул:
— Ладно, будем разбираться…
Все увиденное и услышанное повергло Наталью в шок. На ватных ногах она вышла из толпы, за нею, в нескольких метрах позади, неотступно следовал человек Мартиросяна. Сам Гамлет терпеливо ждал ее у машины.
Не замечая ничего и никого вокруг, она сомнамбулически переставляла ноги. Пришла в себя лишь в тот момент, когда Гамлет осторожно взял ее под руку.
— Што с табой, дарагая?
Она посмотрела на него таким взглядом, словно видела впервые. Потом что-то, похоже, сообразив, упала в его объятия, захлебываясь слезами:
— Боже, как все это ужасно…
Гамлет участливо усадил ее в машину, развернулся и поехал в сторону моря. Остановившись возле прибрежных скал, он протянул ей сигарету.
— Закури, лэгчэ будэт.
Она машинально, словно не понимая, что происходит, подчинилась.
— А тэперь, — тоном, не терпящим возражений, потребовал он, — рассказывай, што случылась.
Наталья всхлипнула и сквозь слезы заговорила:
— Я была здесь не одна. Мы приехали вдвоем… Это был мой друг. Он погиб…
— Сгарэл на пажарэ?
— Его убили. Там был еще один. Я знаю кто… Вместе с ними могла оказаться и я… Мне нужно было… Но я не думала, что все так кончится…
Какая же я дура!.. — Она снова всхлипнула и умолкла.
Гамлет склонился к ее плечу.
— Харашо, я панимаю, што ты чувствуешь, дарагая. А тэперь успакойся и рассказывай все снова, но толька падробно.
— Хорошо, я все расскажу…
— Значит, они остановились в «Жэмчужына»?
«Мерседес», освещая дорогу фарами, мчался к центру города. Джип по-прежнему держался позади.
— Да.
— И твой друг Стэпан эта знал?
— Я сказала ему накануне. Наверное, мне не следовало этого делать. Боже мой, какая я дура!.. — Наталья закрыла лицо руками и беззвучно заплакала.
— Наталы, все будэт харашо. Твой враг — мой враг. Мы найдем его, и он за всо заплатит.
— Может быть, не надо, Гамлет?
— Нада, дарагая, нала. Такие, панимаэшь, — Мартиросян сказал несколько резких слов по-армянски, — нэ далжны умирать свая смерть. Как он посмэл издаваться над табой?! Такой умныцэй, красавицэй…
Проскрипев тормозами, «Мерседес» остановился у гостиницы «Жемчужина».
— Сиды здэс, — строго сказал Гамлет, выходя из машины, и вместе со своим эскортом скрылся внутри здания.
Не прошло и четверти часа, как они вернулись — уже не одни, а вместе с Федором Михайлюком. Он шагал в сопровождении мрачно сосредоточенных телохранителей Гамлета, неестественно выпрямив спину, в которую упирался ствол пистолета.
Михайлюка грубо затолкали в джип, после чего Гамлет сел в свою машину.
От его вальяжности и галантного обаяния не осталось и следа: глаза яростно сверкали, сквозь плотно сжатые губы прорывалась гортанная ругань, движения стали резкими и решительными.
Рванув с места, он на бешеной скорости повел автомобиль по освещенной н-абережной.
— Куда мы едем?
— Ест тут адно местэчко… Нэдалеко, — сквозь зубы проронил Мартиросян.
Выехав за город, автомобили некоторое время петляли по горной дороге, затем остановились у массивных железных ворот, которые почти мгновенно отворились, пропуская машины во двор.
За высоким кирпичным забором, с заостренными стальными штырями сверху, стоял белый двухэтажный дом с плоской крышей. Во дворе, мощенном мраморной плиткой, Гамлета и его охранников встречали несколько крепких молодых людей со свирепыми кавказскими овчарками на поводках.
— Дэвушку правадыт навэрх и пазаботтэсь а нэй, — приказал Гамлет, выходя из машины. — А этава… — он показал на Михайлюка, которого с мешком на голове выволокли из джипа, — в падвал, я с ным сам пагавару. Наталы, дарагая, падажды мэна. Эта нэ займет многа врэмэни.
Федор Михайлюк сидел на стуле в мрачном, сыром подвале с оштукатуренными стенами. Его руки были заведены за спину и скованы наручниками.
По обе стороны стояли мускулистые парни в черных джинсах и майках.
Гамлет, перевернув стул спинкой вперед, сидел перед Михайлюком и сверлил его взглядом.
— Гдэ дэньги?
— У меня их нет. — Михайлюк едва шевелил разбитыми губами.
— Знаю, што нэт.Мы сматрэлы твае барахло. Ты нэ понял вапроса. Акоп, прачысти нашэму гостю уши, он плоха слышит.
Последовавший за этим размашистый удар в голову заставил Федора отъехать к стене вместе со стулом. Некоторое время он молчал, приходя в себя.
— Ну што, гражданын мент, — язвительно произнес Мартиросян, — кагда других дапрашивал, нэ думал, што сам акажэшься падследственным? Как, прыятна тэбе? Можэшь нэ атвэчать, сам знаю. Эта толка начала. Ты можэшь избавиться ат пытак толка адным спосаб — атвэтить на мой вапрос.
— Знаю я вас, — глухо проговорил Михайлюк. — Как только скажу, вы меня сразу в этом подвале и закопаете.