— Кинематограф непременно возродится. А кто режиссер?
— Режиссер? — Гатаулин умолк. — Ну, этот… Как же его…
Он подбежал к рабочему столу, раскрыл ежедневник и перелистал несколько страниц.
— Да где же он у меня был записан-то?.. А! Вот, нашел. Сергей Крымов.
Наталья чуть заметно повела плечами.
— Мне это имя ни о чем не говорит.
— Ну, что вы. Прежде чем остановить свой выбор на нем, мы подробно изучили его творческую биографию. — Он запнулся и с гордостью добавил:
— Знаете, я стараюсь быть профессионалом во всем, за что берусь. Даже в продюсерском деле.
— Вы лично — главный продюсер?
— Конечно, — зарделся Гатаулин. — Я веду этот проект с самого начала. Я принимаю решения только после тщательного ознакомления со всеми аспектами проблем.
— Вы — очень ценное приобретение для отечественного кинематографа, — пряча губы за чашкой кофе, чтобы скрыть невольную улыбку, сказала Наталья.
Но ее ирония не ускользнула от генерального директора «Росвнешимпэкса».
— Как вы думаете, что главное для современного кинематографа? — чуть прищурившись, спросил он. — Деньги. А они у меня есть.
— Вот в этом я с вами абсолютно согласна, — серьезно сказала Наталья. — Времена голого энтузиазма давно прошли.
Почувствовав перемену в ее настроении, Гатаулин удовлетворенно кивнул.
— Я счастлив, что вы меня понимаете. Думаю — мы сработаемся. Мне надо показать вас режиссеру. Он — настоящий профессионал и должен оценить вас по достоинству, хотя у него за плечами всего одна полнометражная картина. Но вы прекрасно знаете другие его работы. Помните нашумевшую рекламную компанию банка «Столичный»? Да-да, это именно его продукт.
— Когда я могу с ним встретиться?
— В субботу у нас пробы. Вам очень повезло, что мы не успели выбрать актрису на главную роль.
— Мне нужно что-нибудь готовить?
Он непонимающе взметнул брови.
— Что готовить?
— Вообще-то неплохо было бы ознакомиться со сценарием, — сказала Наталья, в душе посмеиваясь над неопытностью новоиспеченного продюсера. В это время в кабинете запищал интерком:
— Руслан Каримович, — донесся голос секретарши, — к вам Владимир Петрович.
Гатаулин мгновенно насупился.
— Черт, я и забыл. Извините. Как вас зовут?
— Натали.
— Да-да, Натали… Простите, ради бога, еще раз. На чем мы остановились?
— На сценарии.
— Сценарий… — растерянно произнес он. — Сценария, знаете ли, у меня нет. Но, я надеюсь, вы читали Полину Дашкову?
— А кто это?
— Ну как же! — изумленно развел руками Гатаулин. — Одна из популярнейших современных писательниц.
— И о чем она пишет?
— О жизни…
— Не читала, — сказала Наталья, поднимаясь.
— Ну, тогда почитайте что-нибудь, до субботы время еще есть. В субботу к двенадцати ноль-ноль приезжайте, здесь будет общий сбор.
Наталья ждала лифт на пятом этаже, когда из-за спины раздался голос Нурали:
— Как прошла беседа?
— Нормально, — спокойно ответила она. — Проба назначена на субботу.
— Проба?.. — по лицу Шалимова пробежала легкая тень. — Ах, да-да… Но вы же понимаете, что это не более чем формальность? С такими данными, как у вас… И моя поддержка вам обеспечена. В этом можете не сомневаться.
Двери лифта бесшумно открылись. Уже войдя в кабину, Наталья обернулась к Нурали, оставшемуся на площадке:
— Да, кстати, а вы читали Полину Дашкову?
Глава 4
В теплое субботнее утро, просто идеальное для прогулок верхом, по аллее Битцевского лесопарка, пустив лошадей неторопливым шагом, ехали двое молодых людей: он и она. Обоим было по восемнадцать лет, оба наслаждались молодостью и жизнью, которая казалась им прекрасной и бесконечной.
— Дашка, а как ты смотришь на то, чтобы забуриться сегодня вечером ко мне? Предки слиняли на дачу, флэт свободен, можно посидеть, оттянуться…
— Как же, у тебя на флэте оттянешься, — с иронией ответила девушка в тонком жокейском трико, высоких кожаных сапогах и приталенном ярко-красном камзоле. Ее длинные светлые волосы были аккуратно упрятаны под черную жокейскую шапочку, в руке она держала тонкий гибкий стек, которым время от времени похлестывала по крупу свою гнедую. — Знаю я тебя, Санька. У тебя — всегда одно и то же…
— Постоянство — знак хорошего тона, — отшутился щеголеватый молодой человек, одетый так же, как и его спутница.
— Бабник ты, Санька, — смеясь, сказала девушка. — Вечно так: говоришь, будем только мы с тобой, а у тебя всегда толпа каких-то однокурсников… И однокурсниц, между прочим.
— Ты что, ревнуешь?
— Вот еще! Было бы из-за кого. Эта публика интересуются совсем другим.
— Чем же?
— Холодильником и баром твоего папика.
— Сессия закончилась, и они все уже разъехались.
— Не будет этих — притащатся другие. У тебя, между прочим, еще и одноклассников — толпа, — поддела девушка.
— К твоему сведению, Дарья, с большинством одноклассников я прекратил отношения. У меня своя судьба, у них — своя.
— Так уж и прекратил?
— А что, не веришь? Мы уже взрослые люди, у каждого собственные интересы. Ты лучше не увиливай, а скажи прямо: придешь?
Девушка хитро взглянула на него и со смехом выпалила:
— Догонишь — приду! — Резко взмахнув стеком, она вонзила шпоры в лоснящиеся бока кобылы и во весь опор помчалась по дорожке парка.