— Вот видите! — развёл руками мистер Уиплстоун.
— Ну, далеко мы не продвинулись. И нет особых оснований полагать, что Санскрит представляет угрозу безопасности президента. То же можно сказать об остальных, включённых в список. Взгляните сами. Может быть, ещe что-то припомните? Вдруг обнаружится ещe какое-то странное стечение обстоятельств?
Мистер Уиплстоун надел очки и заглянул в список.
— Да, — признал он сухо, — тут можно найти немало людей, разочарованных и огорчённых развитием событий в Африке. И тех, которых лишили собственности. Больше мне добавить нечего. Боюсь, дорогой друг, что уже ничем не смогу вам быть полезен. Мы выяснили только, что один из ваших потенциальных подозреваемых — мой сосед. Больше мне ничего не приходит в голову. Ненадёжный я человек, и боюсь, бесполезный.
— Ну, никогда заранее не известно, — весело бросил Аллен. — Между прочим, посольство Нгомбваны тоже где-то в ваших краях, верно?
— Да, разумеется. Временами я встречаю старого Карумбу. Это их посол. Мы оба любим прогуляться, обычно в одно и то же время. Очень милый старик.
— Он озабочен?
— Похоже, ужасно.
— Вы правы. Угодил как кур во щи и не знает, как выбраться. Особому отделу он наделал немало проблем. Прорывался даже ко мне. Несмотря на то, что заботы о безопасности государственных деятелей — вовсе не моё хобби. Ему есть чего бояться! Я знаю Бумера, и этим все сказано. А он от меня хочет, чтобы я учил Особый отдел их собственной работе. Только представьте! Будь по его, в каждой мусорной урне пришлось бы ставить тревожную сигнализацию, а агентам — прятаться под постелью Бумера. Должен признать, я его понимаю. Ведь он хочет устроить приём. Полагаю, что и вы приглашены.
— Да, приглашён, А вы?
— Мне предстоит выступить в роли школьного товарища Бумера. И Трой приглашена тоже, — сообщил Аллен, ласково положив руку ей на плечо.
Они помолчали.
— Разумеется, — заговорил наконец мистер Уиплстоун, — в Англии такого не бывает. На приёмах и вообще. Безумец, спрятавшийся в кухне, или где это было…
— В окне на верхнем этаже склада…
— Вот именно.
Зазвонил телефон, и Трой пошла снять трубку.
— Придётся привыкнуть к мысли, что всегда что-то должно случиться в первый раз, — вздохнул Аллен.
— Глупости, — возразил мистер Уиплстоун. — Глупости, дорогой друг. Глупости, и все! Говорю я вам, — убеждённо добавил он, — это невозможно.
— Будем надеяться.
Трой вернулась.
— Посол Нгомбваны, — сообщила она. — Хочет о чем-то поговорить с тобой, милый.
— Прости Господь его седую курчавую голову, — пробурчал Аллен и возвёл очи горе. Шагнул к дверям, но остановился. Ещё одно стечение обстоятельств, касающихся вашего Санскрита, Сэм. Полагаю, его видел и я. Три недели назад в Нгомбване, перед его бывшими владениями, с браслетом на ноге и кольцами в ушах. Это должен был быть Санскрит, разве что тем раскормленным голландцем с бусами и русыми кудрями был я сам.
IV
Чаббы против Люси ничего не имели.
— Если она не больна, мне все равно, — сказала миссис Чабб. — По крайней мере, хоть мышей не будет.
За неделю Люси удивительно окрепла. Шёрстка у неe теперь лоснилась, глазки блестели и вся она изрядно округлилась. Её преданность мистеру Уиплстоуну становилась все более очевидной, а он доверил дневнику, что боится превратиться в старого болвана, обожающего кошек." — Удивительно фальшивое животное, — писал он, — но признаюсь, что мне льстит его внимание. Ведёт она себя прекрасно." Прекрасное поведение состояло в том, что она повсюду ходила за ним, а стоило ему хоть на час удалиться, встречала так, словно он вернулся минимум с северного полюса, что шлялась по дому, задрав хвост и изображала изумление, с ним встречаясь, и во внезапных проявлениях преданности, при которых она сжимала передними лапами его руку, царапала еe задними, прикидываясь, что дерётся с нею, а потом начинала жалеть, тереться и облизывать.
Она категорически отказалась привыкать к красной попонке, но когда мистер Уиплстоун выбирался на вечернюю прогулку, обязательно к нему присоединялась; в первый раз это его поразило. Но хотя она вечно уносилась вперёд и выскакивала на него из всяческих укрытий, на проезжую часть Люси не выбегала и они скоро привыкли к совместным прогулкам.
Тревожила его только одно, да и то весьма странное обстоятельство. Люси всегда спокойно проходила по Каприкорн Мьюс до гаража, стоявшего в тридцати ярдах от мастерской глиняных поросят. Но оттуда ни за что на свете не хотела двигаться дальше. Либо одна возвращалась домой, либо проделывала свой привычный трюк и прыгала мистеру Уиплстоуну на руки. Каждый раз он ощущал, как она дрожит, и очень расстраивался. Полагая, что она помнит о несчастном случае, не был полностью удовлетворён этим объяснением.
«Наполи» они избегали из-за собак, привязанных перед магазином, но однажды, когда в магазине не было клиентов, а снаружи собак, Люси проскользнула внутрь. Мистер Уиплстоун извинился и забрал еe на руки. С супругами Пирелли он уже подружился, и разумеется о ней рассказывал. Отреагировали те как-то странно: выкрикивали «poverina» и издавали звуки, какими итальянцы подзывают кошек. Мадам Пирелли протянула палец и засюсюкала. Она сразу заметила белый кончик хвоста и принялась внимательно его разглядывать, что-то бросив по-итальянски супругу. Мистер Пирелли мрачно кивнул и раз десять повторил «si».