Твоя игла — перо, чернила — твоя краска. Серебряные, как чешуя у рыбы, красные, как острый кетчуп. Тусклые или ядовитые. Шепот или крик.
Когда я прихожу домой из школы, она еще лежит в постели. Ей нужна причина, чтобы встать. Я не причина. Всего лишь очередное дело, которое она откладывает на потом. Как домашняя работа. Которую мне нужно сделать. Но у меня по дому много дел: постричь газон, почистить туалет.
Пропылесосить. Вымыть раковины. Порисовать в тетрадках. Посмеяться, всплакнуть и закричать, поцеловаться, прикоснуться и дышать. Причесаться, почистить зубы, помыть полы.
Ухаживать за домом нужно как за человеком или за лошадью. Я не собираюсь жить в грязи. Мне стыдно, даже несмотря на то, что я не привожу гостей. Не приводила, даже если б все сверкало. Мне стыдно за себя. За то, как я живу, пожалуй. Вроде того. Наверно, это странно?
Можно сделать так, чтоб кожа светилась в темноте. Созвездие прямо под поверхностью, выглядывающее как луна по вечерам. Такое новшество редко когда встретишь. Но татуировки древние как мир. Мне хочется сделать все прекраснее, но с помощью безвкусной, отталкивающей красоты. Что-то смелее, чем то, что нам привычно. Сексуальный зомби на плече. Такого рода вещи. Мне хочется, чтобы получилось.
У Тома в доме бардак похуже, чем у нас, но почему-то мне от этого приятнее. Расслабляет. Нет правил, не нужно ужины готовить или убираться. А еще у них на кухне есть батут. И не маленький — большой такой. Во время одной пьянки они стащили его у соседей и теперь не знают, как вернуть, не признаваясь в краже. Так что соседские детишки живут без своего батута и грустно скачут во дворе на батуте воображаемом, который их отец построил из вранья.
У мальчишек в спальне построен форт из банок из-под пива. Им пришлось подвинуть телевизор, чтобы расширить восточное крыло. Том и его друзья гордятся этим фортом до того, что спят в нем иногда, хотя кроватей в доме много.
Но такие вот друзья у Тома: в их жизни куча приключений. Они все дружат еще со школы, и нравятся друг другу, и поддерживают в трудную минуту. У меня такого не было, и этому я рада. В данный момент такого не хотелось бы. Мне стремно, когда люди что-то знают.
Мне нравится у Тома спать, потому что у него кровать большая. Иногда я приползаю подремать — обычно в выходные, которых очень мало. Еще мне нравится, что простыни не пахнут мной. На самом деле я не знаю, как я пахну, но чужие запахи мне почему-то кажутся безопаснее.
Мне нравится, как пахнет Том. От его запаха мне лучше. Не знаю почему. Наши отношения непросто как-то охарактеризовать. В них есть что-то неправильное, даже аморальное. Не с моей стороны, и не с его — с обеих. Я его использую, а он использует меня.
Мы не то чтобы не ладим, наоборот. Но любовью я бы это не стала называть. Иногда мне кажется, что и симпатии там нет. Но что-то между нами происходит. Возможно. Может быть. Я не решила. И если да, то непонятно, хорошее ли это что-то или плохое.
«Всегда есть способ верный и неверный», — говорила мне бабушка, наматывая пряжу на бобину. В этом старом мире. Верный и неверный. Мне бы хотелось сделать верно. Особенно, мне кажется, вот это.
Поразительно, как много в школе нужно изучать. Так много листьев распускается из почек. Или нет. Мне бы хотелось делать что угодно, только не сидеть за партой, не говорить с друзьями, не ходить на ланч и не садиться снова за учебу.
Мне очень хочется вздремнуть. Я все бы отдала, лишь бы заснуть надолго. Уколоться бы о проклятое веретено и провести во сне один спокойный, мирный век. Или даже больше, я не против.
Лаура как-то мне сказала, что в старой сказке спящую красавицу пробудил не поцелуй, а секс. И я кивнула, мол, звучит правдоподобно.
Не следует ей такое говорить. Ей нужно притворяться, что ничего из этого не существует, а не выбирать те части, которые ей больше нравятся. В конце концов, Лаура моя мать, а разве мамы не должны похожи быть на кукол Барби? Должны быть гладкими, асексуальными, кроме тех случаев, когда пора делать детей.
Мне кажется, я предпочту проклятием быть, а не процессом его снятия. Мы не должны не хотеть секса. Это такая мистическая вещь, которую никто не делал или делал. Хотя послушать одноклассниц, так это словно сыворотка чистейшей крутости. Ты тут же станешь сексуальной оттого, что кто-то хочет с тобою переспать. Станешь женщиной.