– Идем со мной.
Она мельком взглянув на крепко спящую бабушку, проскользнула мимо нее, держа Джона за руку. Он повел Ники в дальний угол трюма яхты. Ники с любопытством озиралась по сторонам. Джон толкнул маленькую незапертую дверь в какое-то техническое помещение. Там было совершенно темно, душно и пахло пылью. Закрыв за собой дверь, Джон горячими губами нашел в кромешной тьме влажные губы Ники и принялся их жадно целовать. Затем он включил фонарик на мобильнике и осмотрелся. Вокруг был разбросан всякий хлам, на потолке висели мотки веревки, в углу стояли щетки, ведра, банки с краской, а к стене прижалась перевернутая пустая деревянная бочка. Джон посадил Ники на эту бочку и стал стягивать с нее всю одежду. Потом он разделся и сам, набросившись на податливое белое тело в общем-то незнакомой девушки. Бушевавшая на дне трюма волна страсти осталась никем не замеченной среди плеска окружавших яхту со всех сторон морских волн.
Минут через двадцать немного раскрасневшаяся Ники с горящими глазами выпорхнула из тесной подсобки. Она приложила палец к губам, давая понять Джону, чтобы он не шел за ней и не заговаривал. Джон и сам чудом улизнул от строгих, религиозных родителей. Он еще раз горячо поцеловал губы Ники, чтобы отпустить ее навсегда. Ники была довольна своим маленьким дорожным приключением.
– Такой милый мальчик, – думала она. – Жаль, что я его больше никогда не увижу. Вот черт! Бабушка! Не могла еще немного поспать?!
Инесса проснулась и, не увидев нигде Ники, в панике заметалась по верхней палубе.
– Ну, вот ты где! – воскликнула она, выдохнув с облегчением. – Где ты была?
– Исследовала глубины яхты. Ты не представляешь, как она интересно внутри устроена, – сказала Ники, обняв бабушку. – Бабуль, я что-то так проголодалась. На этом корабле вообще кормят?
– Ну, слава тебе Господи! Я думала, ты как каменное изваяние, будешь до вечера стоять, глядя на горизонт, – успокоившись, рассмеялась Инесса. Пойдем в ресторан. Там вполне сносно кормят.
Ники с жадностью набросилась не еду, радуя бабушку хорошим аппетитом. Потом они вместе прогуливались по палубе яхты, отдыхали в шезлонгах, а ближе к вечеру еще раз посетили ресторан. Бабушка разрешила Ники выпить небольшой бокал шампанского. У обеих было прекрасное настроение. Бабушка и внучка, как подружки, весело болтали, ели мороженное, строили планы на будущее. Утром они собирались сесть на автобус, идущий вглубь провинции Прованс.
Вернувшись в порт Ниццы, уставшие от изобилия свежего воздуха, полусонные, довольные пассажиры яхты «Жозефина» разбрелись по своим отелям.
– Можно просто смотреть в окно и любоваться местностью, но я тебе хочу показать одно особенное место, – сказала Инесса, когда они с Ники уже вернулись в Ниццу и шли к своему отелю.
– Жду с нетерпением, – зевая, сказала Ники. – Бабуля, ты выбросила те таблетки от укачивания?
– Пока нет, но я с удовольствием это сделаю, – рассмеялась Инесса. – Ты похожа на меня больше, чем я вначале подумала.
– Ну, не знаю… Что я точно знаю, так это то, что с тобой жить намного веселее, чем с папой, – мысленно усмехнулась Ники.
Следующее утро для Ники началось примерно также, как и предыдущее. Ее рано разбудила бабушка, отправила в душ, потом сборы в дорогу, завтрак, выписка из отеля и поездка в такси до автовокзала. Полусонной Ники почти не запомнились сменявшие друг друга за окном прекрасные прованские пейзажи. У всех у них было кое-что общее – это потрясающая красота природы, цветущие сады, зеленые или покрытые ковром цветов поля, луга с пасущимися пятнистыми коровами, симпатичные, как на картинках, сельские домики. Деревенская романтика не особо трогала душу Ники. Ей, конечно, приятно было босиком побегать по свежей зеленой травке, собирать полевые цветы или сплести из них веночек, но это было слишком пресным удовольствием для полюбившей острые ощущения Ники. То ли дело море?!
Бабушка отвезла Ники в одну маленькую живописную альпийскую деревеньку с неприметным названием, где ее встретила пожилая светловолосая женщина. Оказалось, Анна Бозон раньше была музыкантом, как и Инесса, играла на фортепиано, но со временем, устав от нескончаемой кочевой жизни, вернулась на родину, поселилась в доме родителей, снова вышла замуж и родила двух прекрасных сыновей. Сейчас ей было за шестьдесят, но, глядя на нее, трудно было в это поверить.