- Кто это на тебя наехать пытался? – прервал Дима вежливую беседу.
- Не говори глупостей. Просто случайность.
- Случайность? Мы с Виолой бегаем здесь год, и машину я здесь вижу впервые! – вдруг сообщил Дима.
- Он ехал за тобой от самых ворот, - вставила рыжеволосая сестра, - Помнишь, когда мы вошли? – она обратила свои глаза на брата, - Мы бежали и видели его... а потом я ногу подвернула.
- И нам пришлось остановиться, - перебил Димка.
- А потом так странно загрохотали шины по грунту, и ты закричала, – вставила Виола.
- Я кричала? – эту часть я не припоминаю.
- Да. Ты кому-то насолила?
- Да ну, не может быть. Наверное, я просто выбежала на проезжую часть. Тут как раз дороги сходятся, - я кивнула на дорожный узел с сомнением.
Дима пожал плечами и посерьезнел.
- Не знаю. Только почему он уехал, когда увидел нас?
Мне вдруг стало страшно.
Нет, нет, нет! Все не так! Если он хотел меня сбить, мог бы дождаться, чтобы я была одна. Да и зачем меня сбивать?! Я же просто... кто? Просто никто. Меня, нет надобности, даже убить!
- Эй, успокойся, ты ведь жива, - взглянув в мое лицо воскликнул Димка и встряхнул меня за плечи, - трудная неделька, да?
Неделька? Нет. Последние сутки – один нескончаемый кошмар!
- Может тебя проводить? – взволнованно разглядывая мое лицо, спросила Виола.
Я медленно кивнула. Это мне показалось хорошей идеей. Тяги к пробежке в это чудное утро я больше не испытывала.
4.
Я смотрела на обезображенную рукопись. Каждый росчерк ручки редактора отзывался у меня внутри. Мне отчаянно казалось, что без этих строчек текст теряет весь смысл, логическую цепочку.
Я нажала кнопку вызова лифта. И так чувствовала себя ужасно. Утреннее происшествие окончательно выбило меня из колеи, словно новой работы, излишнего внимания коллег и страшных снов было не достаточно.
А тут еще это!
Ну зачем она все почеркала? Я корпела над текстом все утро, пропустила обед. Только сейчас вспомнила, что утром только кофе выпила. Есть не хотелось совсем.
Лифт подошел и двери мягко раздвинулись.
Я, не отрывая глаз от текста, шагнула, было, в лифт. Но земли под ногами не оказалось, и не в силах вернуться, я вдруг поняла, что лифта нет! Я падаю в шахту лифта!
Словно в замедленном кадре я наблюдала за тем, как моя нога, что еще стоит на твердой земле, подгибается.
Кто-то с силой выдернул меня из падения. Рука вцепилась в мое предплечье, другая крепко прижала к себе за талию.
Мои рукописи снегопадом разлетелись по холлу.
Двери лифта медленно закрылись, будто досадуя, что не получили своей жертвы.
Мой спаситель все еще крепко прижимал меня к себе. Спиной я ощущала биение его сердца. Едва ощутимый аромат его одеколона бередил мое обоняние.
Мне не трудно было догадаться, кто это был. Я была почти уверена, что это не Дима, или кто-то еще.
Между тем, вокруг меня началась невероятная неразбериха, которая сменила на секунду воцарившуюся гробовую тишину.
Кто-то выкрикнул мое имя, и несколько десятков человек разом рванулись ко мне.
Мой спаситель медленно склонился к моему уху, и обжигая щеку горячим дыханием, произнес:
- Надо быть внимательнее, Александра.
Я медленно повернулась и подняла на него глаза. Это был Теряев.
- Вы можете меня отпустить... – промямлила я, проваливаясь куда-то в пучину его глаз.
Олег Павлович кивнул, и медленно опустил руку, которой сжимал мою талию, впрочем, все еще поддерживая мою руку.
Меня била нервная дрожь, кожа горела от его прикосновений, а мои ноги. Господи! Мои ноги!
Я вдруг поняла, что Теряев почти полностью держал меня, потому что мои колени подогнулись, а яркие круги перед глазами сменились чернотой. Эх, надо было позавтракать!
- Она выглядит истощенной, - услышала я голос Ларисы Николаевны, - надеюсь она не беременна.
Ответа не последовало.
- По-вашему, ей стоит это доверить? – вновь обратилась Лариса Николаевна в пустоту.
- А у вас в запасе есть еще обозреватели светской хроники? – дерзко отвечает босс.
Я лежала в полумраке какой-то комнаты, судя по всему – кабинета Ларисы Николаевны, кажется на диване, том самом, что стоял в дальнем углу, обтянутый кожей. Чувствовала я себя лучше, но шевелиться не хотелось.
- Нет... но она ведь только пришла, – несколько неуверенно проговорила главный редактор.
- Ничего. Научится, - усмехнулся Теряев, - Александра? Вам лучше?
Как давно он понял, что я пришла в себя?
Дверь в кабинет с грохотом распахнулась в тот момент, когда я приоткрыла веки.