Нынешние дети таким сказкам уже не верят. Они знают, что на луне побывал человек и не увидал там никакой ведьмы. Нариману эти пятна напоминают далекий Сарбайский карьер. Он такой же круглый и светлый, а на дне его стоит экскаватор…
Слева от колодца заскрипел под ногами снег. Нариман всмотрелся и узнал Марзию. На ногах у нее валенки, голова в пуховой шали, полушубок на плечах — катится колобком. Полушубок великоват, не ее, должно быть. Неудобно ходить в таком. В зимовье нет водопровода, воду таскают из колодца. Нариман побежал навстречу Марзии, попытался забрать у нее тяжелые ведра, но она воспротивилась.
— Нет-нет, не беспокойтесь, я сама донесу. Лучше возьмите ключ у меня в кармане и отоприте-ка дверь.
Ночь, купаясь в снегу, становилась молочно-белой, как сон наяву. Близко-близко придвинулись глаза Марзии, стали огромными и глубокими, замерцали, как зимние звезды на небе. Прерывистое дыхание ее услышал Нариман, когда сунул руку за ключом. Бездонным казался карман. «Чья же шуба-то?» — кольнула его холодная мысль, ревнивая. И как Нариман ни старался, не мог от нее освободиться.
Марзия, оказывается, успела затопить печку. В доме было тепло. Она сняла полушубок и валенки, размотала платок и обрела свой облик прекрасной, как тюльпан, девушки. Но в больших ее глазах не было праздника. Грустными они были, хоть и скрывала это от гостя Марзия. Настроение подавленное, через силу улыбаются губы. Покой ее замутил вчера Адиль своим приходом. Снова грязью забросал родник ее жизни. Белая совесть, чистая радость в печаль обернулась. Не знал об этом Нариман.
Пока он осматривался, вскипел чай, на маленький столик была постлана чистая скатерть. Марзия пригласила гостя к столу.
Нариману не сиделось спокойно. Ему хотелось принять участие в хлопотах Марзии, чем-то помочь еще, но он не знал, как к ней подступиться. Он взялся за угол скатерти и сделал вид, что поправляет на ней складки. Марзия рассмеялась. Как прекрасна смеющаяся женщина! Она подобна весеннему утру. Конечно, если это не деланный и кокетливый, вульгарный и глупый, визгливый и хриплый смех. Он с удовольствием смотрел на нее и улыбался.
Но вдруг смутилась Марзия. Она еще раз окинула взглядом стол, потом сказала виновато:
— Ах, какая я недогадливая! Не знала, что вы сегодня придете, а то бы позаботилась заранее. Нет у меня ничего. И магазин, наверное, закрылся. Вы посидите немного один, я сбегаю к Тоне. Говорят, она после закрытия на дом кое-что берет для запоздавших. Может, и меня уважит. Я мигом сбегаю.
— Что? Нет-нет! И не думайте! С чего это вы решили, что мне без водки не обойтись, а? Хорошего же вы обо мне мнения! Наоборот, это мне должно быть стыдно, что пришел с пустыми руками. Угости меня хоть водой, но от сердца, и довольно мне будет. Честное слово, ничего мне больше не надо.
— Ого! Да вы, оказывается, красноречивый человек, а я вас за молчуна считала.
«И в самом деле, откуда такая прыть взялась?» — удивился сам себе Нариман.
Чай оказался очень кстати — оба промерзли до костей. Настроение заметно улучшилось у обоих. От общения они словно опьянели слегка, захотелось музыки и танцев. Марзия подошла к радиоле и поставила пластинку.
— Давайте потанцуем!
Нариман поднялся.
Волосы ее пахли цветами. Комната стала плавно таять. Стены стали прозрачными. По синему небу побежали разноцветные огни — красные, зеленые, голубые. Прижавшись друг к другу плечами, бежали они к золотистой полоске горизонта, где их ждало что-то очень радостное.
Нариман зарылся лицом в ее пахучие волосы, закрыл глаза. В душе пели удивительные птицы. Настроение — стремительный скакун. Только что он крошил копытами ледяное поле и вот уже скачет по цветущему лугу, оставив позади жемчужные шлейфы снежных смерчей.
В году живут двенадцать месяцев-братьев, недели есть и дни и ночи. Какие из них сохранит капризная память? Этот танец впишется в нее золотыми буквами. Девушка — любовь…
А думы Марзии далеко. Не с ним… То жаркое лето закружило ее и понесло. Под одиноким деревом копал Адиль шурф. Они выстраивают в рядок камни, камни, камни. Галонит, кахоферит, ферит… Небо высокое и белесое, словно выцветшее от солнца. Горы нависают черные. Пропасти внизу бездонные, из них по утрам туманы выползают. Джангал — заросли, джунгли. Треск фазаньих крыльев. Вот пролетел он, как сказочная золотая птица, будто огонь промелькнул. Кеклики кричат. Деревья. Тальник. Тропы каменистые и реки разговорчивые. Ночами низко спускаются звезды. Скачет белый верблюжонок с хрустальным колокольчиком. Он похож на светлую мечту, которая вот-вот дастся в руки и вдруг оказывается недостижимо далекой… Лужайка маленькая, вся в удивительных цветах. Ослепительно белый череп в изумрудной траве. Раскаленное жало кинжала. Молнии из глаз. Каракурт…